— Может быть. Но, предположим, вместо того, чтобы написать «Время раздирать...», а ведь на самом деле это — лишь письмо женщине, с которой разлучен, я выбрал бы себе иной путь. Ну, например:
Муж и жена — уже десять лет вместе. Раньше, предположим, они занимались любовью каждый день, теперь — раз в неделю, это не так уж важно: они служат друг другу опорой, они — сообщники и друзья. Ему грустно, когда приходится ужинать в одиночестве, потому что жена задерживается на работе, которой должна уделять много времени. Она жалуется, что он часто уезжает, однако понимает, что это входит в его профессию. Оба сознают — чего-то начинает не хватать, но ведь они взрослые, зрелые люди и понимают, как важно сохранить стабильные отношения, да хотя бы во имя детей. И они все сильней отдаются работе и детям и все меньше думают о своем супружеском союзе, которому на первый взгляд ничего не грозит, ибо у мужа нет любовницы, а у жены — возлюбленного.
Да, они замечают — что-то не так. Но не могут понять, что именно. А годы идут, и они все сильней зависят друг от друга, ибо не за горами старость, и шансов начать новую жизнь все меньше. И все больше времени они посвящают заботам друг о друге, чтению, телевизору, вышиванию, друзьям, но все равно ведь за ужином или после ужина приходится разговаривать. И он раздражается по пустякам, а она становится еще молчаливей, чем всегда. Каждый видит, что они отдаляются друг от друга, и не понимает почему. И оба постепенно приходят к выводу, что это и есть супружество, но не желают обсуждать это со своими друзьями и поддерживают образ счастливой семьи, где муж и жена живут интересами друг друга и друг друга поддерживают. Одно увлечение, другой мимолетный роман — но, разумеется, ничего серьезного. Важно, необходимо, единственно возможно — вести себя так, словно ничего не происходит, ибо поздно меняться.
— Да, я знаю эту историю, хоть она и не про меня. И я считаю, что жизнь тренирует нас, готовя к подобным ситуациям.
Снимаю пальто и взбираюсь на ограждение фонтана.
— Куда ты? — спрашивает Мари.
— Хочу дойти до колонны.
— Ты с ума сошел. Скоро весна, лед уже тонок.
— Я должен дойти.
Ставлю ногу, ледяной покров весь целиком приходит в движение, но не ломается. Я глядел, как восходит солнце, и загадывал: если сумею дойти до колонны и вернуться и лед не треснет — значит, я на верном пути. Значит, Божья рука ведет меня.
— Провалишься в воду.
— Ну и что? Я рискую лишь тем, что обледенею, но наш отель недалеко, и там я оттаю.
И вот я стою обеими ногами: по краям, возле бортиков, на поверхность выплескивается немного воды, но лед не ломается. Я иду к колонне — это всего лишь четыре метра, считая туда и обратно, и я рискую лишь выкупаться в холодной воде. Впрочем, чего уж теперь думать о риске — ведь первый шаг уже сделан, теперь надо идти до конца.