Еще шаг, еще трещина, но спасительная закраина чаши приближается.
Я вскрою конверт, я отправлюсь навстречу Эстер, ибо, как говорит Михаил — эпилептик, ясновидящий, гуру из армянского ресторана, — этой истории необходимо завершение. И когда все будет рассказано и пересказано, когда города, где я бывал, мгновения, которые прожил, шаги, что предпринимал ради нее, — когда все это превратится в отдаленные воспоминания, тогда останется всего лишь любовь в чистом виде. Я не буду чувствовать, что должен кому-то что-то, не буду считать, что нуждаюсь в Эстер, потому что лишь она способна меня понять, потому что я к ней привык, потому что она знает мои сильные и слабые стороны, достоинства и пороки, знает, что перед сном я люблю съесть ломтик поджаренного хлеба, а проснувшись — смотрю по телевидению выпуск международных новостей, что обязательно гуляю по утрам, что читаю книги о стрельбе из лука, что много часов провожу перед компьютером, что впадаю в ярость, когда прислуга несколько раз напоминает, что обед — на столе.
Все это сгинет. Останется любовь, которая движет небом, звездами, людьми, цветами, насекомыми и заставляет всех идти по тонкому льду, которая заполняет душу радостью и страхом и — придает смысл всему сущему.
И вот я прикасаюсь к каменной закраине. Навстречу протягивается рука, и я хватаюсь за нее. Мари помогает мне удержать равновесие и вылезти.
— Я горжусь тобой. Сама бы я никогда на такое не решилась.
— Мне кажется, что еще совсем недавно и я бы на такое не решился — это какое-то необязательное, бессмысленное, безответственное ребячество. Но я возрождаюсь и должен рисковать, пробуя и испытывая новое.
— Утреннее солнце идет тебе на пользу: ты рассуждаешь как мудрец.
— Мудрецы никогда не сделали бы того, что сделал я сейчас.
***
Я должен написать важную статью для одного журнала, который дал мне крупный кредит в Банке Услуг. У меня — сотни, тысячи идей, однако я не знаю, какая именно из них заслуживает моих усилий, моей сосредоточенности, моей крови.
Такое случается со мной не впервые, но всякий раз я считаю, что все важное уже давно сказал, что теряю память и забываю о том, кто я такой.
Подхожу к окну, смотрю на улицу, пытаюсь убедить себя, что я — человек, состоявшийся в плане профессиональном, что мне ничего никому не надо доказывать, что я могу сидеть где-нибудь в горах до конца дней своих — читать, совершать прогулки, разговаривать о тонкостях кулинарии и капризах погоды. Говорю и повторяю, что достиг того, чего не достигал почти ни один писатель — меня издают едва ли не на всех языках мира. Так зачем же ломать голову над статейкой для журнала, как бы важна ни была она?