Он отошел к другому концу стойки. Все лгут. Все что-то скрывают. Все нарушают законы и хранят секреты.
Перес и я смотрели друг на друга.
— Я не собираюсь облегчать тебе жизнь, — первым заговорил он.
Я ждал.
— Если ты займешься моими детьми, я займусь твоими.
Я почувствовал, как в висках запульсировала кровь.
— И что это значит?
— Это значит, что мне плевать, какой у тебя жетон. Нет у тебя права грозить чьим-либо детям.
Он ушел. Я обдумал его слова. Мне они не понравились. Я достал мобильник и позвонил Мьюз.
— Разузнай все, что только можно, о Пересах, — приказал я.
Грета наконец-то позвонила, откликнувшись на оставленное мной сообщение.
Я вел машину и начал лихорадочно искать это чертово устройство «без рук», чтобы прокурора округа Эссекс не уличили в нарушении закона.
— Где ты? — спросила Грета.
Я слышал слезы в ее голосе.
— Еду домой.
— Не будешь против, если я тоже подъеду?
— Разумеется, нет. Я звонил раньше…
— Я была в суде.
— За него внесли залог?
— Да. Он наверху, укладывает Мэдисон спать.
— Он сказал тебе…
— Когда ты будешь дома?
— Через пятнадцать, максимум через двадцать минут.
— Я буду через час, идет? — И Грета положила трубку, прежде чем я успел ответить.
Когда я приехал домой, Кара еще не спала. Меня это обрадовало. Я уложил ее в постель, и мы поиграли в ее новую любимую игру, которая называлась «Призрак», — некую комбинацию пряток и салочек. Один из играющих прячется. Когда его находят, он пытается осалить нашедшего, прежде чем тот успеет вернуться в «дом». Для того чтобы игра стала совсем уж глупой, мы играли в нее на кровати Кары, тем самым резко уменьшая количество потайных мест и шансы добежать до «дома». Кара залезала под одеяло, а я делал вид, что не могу ее найти. Потом она закрывала глаза, а я прятал голову под ее подушку. В притворстве она мне не уступала. Иногда я прятался по-другому: садился так, чтобы мое лицо оказалось перед ее носом и она могла увидеть меня, как только открывала глаза. Мы оба веселились как… дети. Я понимал, что Кара скоро перерастет эту игру, но не собирался ее торопить.
К тому времени, когда прибыла Грета — она открыла дверь своим ключом, который я дал ей давным-давно, — я так увлекся игрой с дочерью, что позабыл все: юношей-насильников, девушек, пропадающих в лесу, серийных убийц, режущих глотки, шуринов, предающих доверие близких, скорбящих отцов, угрожающих маленьким девочкам. Но мелодичный звон, свидетельствовавший о том, что открылась входная дверь, разом заставил все это вспомнить.
— Я должен идти, — вздохнул я.
— Еще разочек! — взмолилась Кара.