— Потому что он нездоров.
— Все у него хорошо. Мне нужно закончить разговор, пока он еще в ясном уме.
Доктор Контруччи сложила руки на груди.
— Это решать не вам.
— Я его дочь.
— Ваш отец находится здесь добровольно. Он может уезжать и приезжать, когда ему вздумается. Ни один суд не признавал его недееспособным. Решать ему. — Контруччи посмотрела на Айру. — Сделать вам успокоительный укол, мистер Силверстайн?
Взгляд Айры метался из стороны в сторону, как у загнанного в угол зверька, в которого он, собственно, и превратился.
— Мистер Силверстайн?
Он глянул на дочь. Вновь заплакал.
— Я ничего не сказал, Люси. Что я мог ему сказать? — Айра зарыдал.
Доктор повернулась к Люси. Та смотрела на отца.
— Все хорошо, Айра.
— Я люблю тебя, Люси.
— И я тоже тебя люблю.
Медсестры подошли к Айре. Он вытянул руку и мечтательно улыбнулся, когда игла вошла в вену. Улыбка эта напомнила Люси ее детство. Отец курил в ее присутствии травку, нисколько не стесняясь. Глубоко затягивался, так же улыбаясь. И теперь она задумалась, а зачем ему требовалась травка? Она помнила, что после лагеря травкой он баловался все чаще и чаще. Наркотики были частью жизни Айры… частью «движения». Может, его увлечение травкой сродни ее пристрастию к спиртному? Может, у них обоих есть склонность привыкания к наркотикам? Или Айра использовал травку точно так же, как Люси выпивку: чтобы уйти от реальности, отключиться и не смотреть правде в глаза?
— Пожалуйста, скажите мне, что вы шутите!
Специальный агент ФБР Джефф Бедфорд сидел напротив меня за столиком ресторана, стены которого украшали фотографии местных телезнаменитостей. Подтянутый, худощавый, с пышными, заостренными на концах усами. Я точно знал, что уже видел такие усы в реальной жизни, но не мог вспомнить, где именно. Почему-то ждал, что к нему вот-вот присоединятся еще трое усачей, и они составят бравый квартет.
— Не шучу, — ответил я.
Подошла официантка. Не назвала нас цыпоньками. Я такого терпеть не могу. Бедфорд пробежался взглядом по разделу блюд и заказал кофе. Я намек понял и последовал его примеру. Мы вернули официантке меню. Бедфорд подождал, пока она отойдет.
— Это сделал Стюбенс, без всяких вопросов. Все эти жертвы на его совести. В этом раньше не было никаких сомнений. Нет и теперь. Тут вообще не в чем сомневаться.
— Первые убийства. Четыре человека в лесу у летнего лагеря.
— А что насчет их?
— Нет никаких улик, связывающих Стюбенса с этими убийствами.
— Вещественных доказательств нет.
— Четыре жертвы… — гнул свое я. — Две молодые женщины. Марго Грин и моя сестра.