Я быстро отошла, вдохнула побольше воздуха и молча постояла. Соседка последовала за мной. Я снова взглянула на покореженную машину.
Модель иностранная… Я могу отличить «Мерседес» и «БМВ» по значкам, но тут они отсутствовали. Правда, задний покореженный номер остался, я на всякий случай запомнила цифры.
– Надо позвонить в милицию, – напомнила мне тихим голосом соседка. – Тоня, а вы здесь не проходили в эти дни?
– Тридцать первого днем последний раз, – машинально ответила я. Вчера Олег возил нас с Юлианкой в Павловск на своей машине, первого я вывела Юлианку на полчасика, но мы ходили в другую сторону, к горке. – А вы здесь когда были в последний раз? В смысле, до появления этого? – Я кивнула на машину.
– В ночь с тридцатого на тридцать первое. Тогда бомжей не было. И снова пришла этой ночью. И вот увидела… Я слышала, как один бомж говорил другому, чтобы не лез туда. Я задумалась, почему? И вот нашла…
– Пойдемте домой, – вздохнула я.
В результате в милицию пришлось звонить мне.
После приезда следственной бригады новость о покойнике разнеслась со скоростью света, и вскоре любопытные со всех окрестных домов собрались на нашей помойке. Милиция пыталась их прогнать, но куда там!
Через несколько часов ко мне в квартиру постучали двое молодых людей в милицейской форме, причем один из ментов оказался негром.
Сотрудники органов делали поквартирный опрос и вот зашли ко мне.
Белого молодого человека звали Михаилом Ломакиным и он, как его тезка Михайло Ломоносов, прибыл в наш город издалека, из какой-то северной деревни.
Негра звали Иван Белолицев. Он родился в Ленинграде и имел белую маму и папу-царя, сбежавшего после учебы в родную страну.
В Школе милиции Михайло с Иваном сдружились практически в первый день. И тому и другому прочили блестящую карьеру в органах.
Теперь эти два стража порядка сидели у меня на кухне. С неудавшейся актрисой они уже пообщались, теперь решили выслушать мою версию. Но у меня не было никаких версий.
– А взрыв не слышали? – уточнил Иван Белолицев. – Должно было сильно громыхнуть.
– Вы что, не знаете, что тут в эти дни делается? – ответила я вопросом на вопрос. – В Новый год до четырех утра канонада звучала, и первого вечером, и вчера… Люди просто могли не обратить внимания на этот взрыв.
– Но взрыв-то был на помойке! – воскликнул Михайло.
– И что? – не поняла я. – Да тут со всех сторон палили!
Иван встал из-за стола и приложился черной щекой к моему кухонному окну.
– У вас помойка видна, – задумчиво произнес он. – Вы могли видеть взрыв.
– Если бы я в окно непрерывно смотрела, то, может бы, и увидела. Но я не смотрела. Да если бы и увидела, неужели вы думаете, что я бы понеслась на помойку смотреть, что там взорвалось?! Мне бы в голову не пришло, что там машина с человеком бабахнула!