А палаточная их дверь смотрела на ровную, чуть сероватую поверхность воды, которая к горизонту приподнималась, сливаясь с небом. И в то же время не сливаясь. Потому что ясно видна была тёмная прямая нитка – горизонт.
Вдоль берега тянулась полоса пляжа – не очень широкая и удивительно прямая, похожая на дорогу. Но это был не песок!.. Странно: пляжи, как знала Лида из разных книг, бывают или песчаными, или из камушков. А этот был ни то и ни другое. И в первые дни он колол непривычные подошвы босых Лидиных ног.
Ей объяснил батянька. Он зачерпнул пригоршню этого пляжа и показал Лиде. Песок сыпался меж его пальцами… Песок и ещё что-то. Какие-то чешуйки – довольно остренькие!.. Это были обломки ракушек. И вполне приличные, и совсем крохотные, чуть больше точки в конце предложения.
Иногда можно было найти обломок величиною с палец. Батянька собирал их и маминой пилкой для ногтей выделывал разные амулетики. Потом этим заразилось всё побережье… Там вообще-то стояли палатки друг от друга метров на пятьдесят, на тридцать, а иногда по две-три вместе. А иногда наоборот: метров на сто отдельно – если попадались какие-нибудь бурундуки.
И скоро их семья со многими передружилась. Сперва, конечно, батянька, за ним Лида. А потом и мама.
Мама подходила к компании минут через десять после того, как её начинали звать и упрашивать. И обязательно в руках карандаш, ластик и странички рукописи (то есть листы, напечатанные не типографскими буквами, а на пишущей машинке). Компания, конечно, приутихала. Потому что на пляже у людей что в руках? Карты, да полиэтиленовые мешочки со сливами, да жбанчик с кислым вином. А тут вдруг – рукопись!
Обязательно кто-нибудь да спрашивал:
– Вы что, журналистка, да?
И мама отвечала:
– Ну в общем… редактор…
***
Потом Лида узнала, что если пойти по пляжу в сторону Молочной реки, то где-то там дальше есть кладбище крабов.
Она, честно говоря, не очень верила в это кладбище. Но дело в том, что у них компания подобралась – одни взрослые. И если, подумала Лида, не найдётся крабьего кладбища, то, может, найдётся какая-нибудь девочка, с которой можно подружиться. Или уж, в крайнем случае, мальчишка.
Кончилась их "колония" – те десять или пятнадцать палаток, что стояли всё-таки как бы вместе, не забывая друг о друге. Дальше уж ничего не было, кроме пустынной выжженной степи по одну сторону, и моря – по другую, такого спокойного и такого гладкого, словно огромный каток. Море всё было облито солнцем. Крохотные, тоньше стекла, волночки боязливо трогали песок.
Так хорошо было идти Лиде, так незнакомо и непривычно по сравнению с тем, что она знала раньше. Только немного жарковато. Но ведь это… бултыхнулся в море – и шагай себе дальше.