Открыв коленом дверь, он внес ее в спальню, а она не могла, да и не хотела вымолвить даже слово протеста. Она любила его до боли, и эту боль мог смягчить лишь он сам. Почти благоговейно он опустил ее на кровать, сбросив на пол скромную ночную рубашку. Он затаил дыхание, и Челси увидела лихорадочный блеск его глаз, когда он, нагнувшись и легко касаясь ее стройных ног, снял последнее, что осталось на ней, — крошечные кружевные трусики.
— Ты просто бесподобна. — Голос Куина звучал глухо от переполнявшего его желания, и тут же она почувствовала тяжесть его тела и его поцелуи на губах, глазах, шее, вдоль хрупкой ключицы, затем его губы скользнули вниз, к болезненно напрягшейся груди. Он жадно вкушал каждый дюйм ее тела, а она вскрикнула, сгорая от страсти, и ее мольба слилась с его прерывистым дыханием.
Она и не представляла, что можно испытывать такой восторг от неизбежного и полного подчинения.
Какой-то дикий, безумный инстинкт заставил ее буквально вцепиться в него, когда он слегка отодвинулся. Куин поймал ее руки и голосом, полным ласки, произнес:
— Я все понимаю. — Он на секунду встретился с ней взглядом, потом поднес ее руки ко рту, и она ощутила теплую нежность его языка, касавшегося ее ладоней.
Затем он поднял голову, и Челси увидела, как напряглось его лицо. Хриплым голосом он пробормотал:
— Я овладею тобой, но только не спеша, чтобы ты поняла, как это прекрасно. Это надо делать медленно, — его губы сложились в плутовскую улыбку, — а ты и так уже довела меня до крайности, как похотливого юнца.
Он осторожно разжал ее руки, снял галстук, расстегнул рубашку и скинул пиджак. Челси почувствовала, как с невероятной силой ее влечет к нему, как хочется трогать его, ласкать. Ее руки скользнули под его расстегнутую рубашку. Кончиками пальцев она водила по сильному, теплому, крепкому телу; с нежностью касаясь его мускулистой шеи, лица, твердой линии подбородка, она никак не могла насытиться ощущением его силы. Она запустила пальцы в его густые темные, словно соболий мех, волосы и вдруг увидела, как холодно блеснул бриллиант, будто в его бесчисленных гранях отразилась сущность их отношений, ясно и безжалостно напомнив ей, для чего она ему нужна.
Челси вздрогнула, будто острый нож вонзился ей в сердце, и замерла. Теперь мыслила она совершенно трезво и от душевной муки едва не заплакала.
Для Куина она всего лишь щит, отделяющий его от опасных происков Сэнди. Он не в силах сопротивляться этой неотразимой рыжеволосой красавице, решившей женить его на себе. А потом будет мучиться всю жизнь сомнением, что она вышла за него из-за денег.