Судя по архивным записям имперской Канцелярии, которые Со-авторы использовали в данном труде, действие этой повести происходит задолго до Отсосовских событий, описанных в повести «Рулетка» и много ранее возобновленных боев, иллюстрированных в "Дивизии Секера". К сожалению, Со-Авторам так и не удалось установить название Столицы Империи, возможно что это, так называемый, Тоже-Париж.
Над шестым Столичным Пехотным юнкерским корпусом безмятежно палило солнце, освещая длинными желтыми лучами пыльные казармы, штаб, в котором за дубовым столом дремал начальник заведения — доблестный майор Секер, и плац для строевой подготовки.
В центре плаца стояла почти развалившаяся дощатая трибуна, построенная в незапамятные времена по случаю так и не состоявшегося приезда в корпус государя Императора. Как раз в те дни государь Император сбежал за границу, а развалины трибуны безуспешно пытались заслонить четыре фанерных щита, на которых в парадном шаге застыли юнкера с лицами недельных удавленников.
Сейчас на плацу был выстроен взвод юнкеров первого курса, только что отшагавший строевым шагом двадцать периметров вокруг трибуны.
Юнкер Блюев стоял в середине строя, пряча глаза от взводного и мечтая затянуться папиросой. А перед строем вышагивал поручик Слонов, пьяный так, что его шатало из стороны в сторону. Видимо, он хотел бы остановиться и распустить строй юнкеров по казармам, но просто не мог это сделать, чтобы не упасть. Юнкера провожали его своим по обыкновению тупым и ничего не выражающим взглядом.
Поручик Слонов был небольшого роста, что на плацу, впрочем, было не заметно, с прорастающим сквозь китель животом и приятной пропитой физиономией. С поручика можно было бы ваять или писать маслом офицера.
В душе Слонов был чрезвычайно добр и отзывчив на ласку, правда, пока не выпадало подходящего случая это показать. Он мог бы заплакать над убиенной собакой, но со скорой руки, и при наличие патронов, пристрелил бы и инвалида.
Наконец взводный остановился, широко раскорячив ноги, прямо перед вмиг осиротевшим юнкером Блюевым.