"Ответить: никакого провансальского тростника в Колхиде нет и не было".
Письмо попало в руки Невской. Она пришла к Лапшину, положила перед ним на стол письмо и круглый сухой стебель тростника и сказала:
- Вы ошиблись. Этот тростник растет здесь в диком состоянии. Вот образец.
- Да, но зачем им этот тростник?
- Как - зачем? Из него делают флейты, фаготы, альпийские рожки.
- У нас есть более серьезные задачи, чем заниматься свистульками.
- А музыка - это не серьезно?
- Много шуму из-за пустяков,- ответил Лапшин.- Вот все, что я могу сказать о музыке.
Невская покраснела. Как может говорить такие дикости человек, причастный к созданию в Колхиде новой природы, к этому грандиозному явлению, которое могло бы послужить темой для самой могучей симфонии!
Поздним вечером Лапшин пошел в духан "Найдешь чем закусить". Заведение это называлось духаном по старой привычке. Духан давно был превращен в кооперативную столовую.
У Лапшина началась бессонница. Он обвинял в ней банный климат Колхиды и дерзости Невской, вызывавшие у него, как он говорил, "нервную злость". Он зашел в духан выпить вина, надеясь после этого крепко уснуть.
В духане было пусто. Хозяин дремал за стойкой, как седая сова. Тусклые лампочки освещали картину Бечо.
Лапшин всмотрелся в нее. Как здесь все напутано! Разве у рододендронов бывают такие листья? Почему художники всегда перекраивают действительность по-своему и кому это нужно?
За дальним столиком Лапшин заметил Габунию и Невскую. Габуния окликнул Лапшина и пододвинул ему стул. Лапшин неохотно сел. Его тяготило присутствие Невской.
Чтобы завязать разговор, Лапшин сказал, усмехнувшись:
- Чем больше я смотрю на эту картину, тем больше возмущаюсь. Разве это лимоны? Пивные бутылки!.. А листья! Ведь это же осколки зеленой посуды... И пароходы никогда не входили в Рион, потому что им мелко, и растительные богатства в Колхиде будут совсем не так разнообраз-ны, как на картине. Я не понимаю, почему художникам разрешают переиначивать все так, как им взбредет в голову.
Габуния усмехнулся. Лапшин похолодел.
- А что же вы понимаете в этом, разрешите спросить? - сказал он голосом, показавшимся противным ему самому.- Что вы находите в этой мазне?
- Будущее,- ответил Габуния. - Кстати, вы Ленина и Писарева читали?
- Кое-что.
- Я вам напомню. - Габуния говорил медленно и неохотно.- Ленин говорил, что в самой элементарнейшей общей идее есть кусочек фантазии. Он говорил, что нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке. Не было бы фантазии - не было бы кольматажа, как не было бы и эвкалиптовых лесов в Колхиде.