— Во-первых, не всегда. Во-вторых, он кажется наиболее здравомыслящим человеком в вашей компании, — Грэм еще раз насладился гневным румянцем на щеках девушки. Он был восхитителен.
— Ну, знаешь ли! Это уже просто… просто…
От возмущения она не могла найти слов. Грэм усмехнулся и решил еще «подколоть» ее:
— Даже не знаешь, что и возразить? Значит, я прав…
— Это ни в какие ворота не лезет! Ты все-таки думай, с кем говоришь!..
— А с кем я говорю? — серьезно спросил Грэм.
Ванда осеклась и сердито тряхнула кудрями.
— Ты все время меня провоцируешь. Хочешь поймать на слове? Дожидаешься, пока по неосторожности сболтну что-нибудь? Ты, наверное, и впрямь касотский шпион.
— Будь я касотским шпионом, — пожал он плечами, — ты бы не сидела тут так мило и спокойно. А лежала бы связанная по рукам и ногам и подвергалась бы допросу с пристрастием. Так что не неси чуши, девочка.
— Девочка? — продолжала кипятиться Ванда, все больше распаляясь. — Девочка?! Придержи язык, бродяга!
— Спокойно, — сказал Грэм примирительно. Ему вовсе не хотелось нарываться на еще одну пощечину. — Ты должна извинить меня, ведь я не знаю, с кем говорю…
— Прежде всего — ты говоришь с дамой! — задрала веснушчатый носик Ванда. — И уже одно это должно послужить причиной для уважительного обращения!
— Хорошо, я буду уважительным, — покорно согласился он, пряча улыбку, и отвернулся, устремив взгляд на крепость.
Несколько минут Ванда дожидалась его слов или действий, но Грэм не говорил и не двигался, и она занервничала и потеряла терпение.
— Ну и чего мы ждем? Ты вроде уже подумал…
— Хочу немного посидеть в тишине и спокойствии.
Ванда фыркнула и поднялась на ноги. На месте ей не сиделось, а расхаживать мешали колючие ветки кустов, и она не знала, чем заняться. Грэм, делавший вид, что изучает лежавшие перед ним холмы, наблюдал за нею краем глаза, сознательно бередя сердечную рану. Все-таки, подумал он, таких красивых девушек я еще не видел… Красивых? Ему никогда не нравились девушки такого типа, как говорится, "кровь с молоком", а вот поди ж ты… Не красавица, крепкая, румяная, со вздорным характером, а как зацепила, просто глаз не оторвать.
Рыжие волосы вспыхивали пламенем в редких лучах солнца, проскальзывающих сквозь низкие облака, и Грэму очень хотелось прикоснуться к этим кудрям, а еще лучше — зарыться в них лицом и вдыхать запах осенних листьев. Почему-то казалось, что именно так они и должны пахнуть. Но — нельзя, нельзя!..
Скучающая и встревоженная Ванда крутилась на месте, подставляя лицо ветру. Здесь, на вершине холма, здорово ветрило, и было довольно холодно; она поеживалась и куталась в плащ. Грэм сидел неподвижно, как истукан, не чувствуя ни ветра, ни холода, забыв обо всем, кроме игры солнечного света в рыжих волосах. Он уже даже не притворялся, что осматривает окрестности, и Ванда это заметила.