— Нет, правда, такой вариант тебя устроит? Ты будешь неподалеку, и сможешь помочь, если понадобится. Согласен?
Грэм пробурчал что-то утвердительное. Это был лучший вариант. Если вынудить Ванду совсем отказаться от ее затеи, несколько дней от нее не будет покоя.
Конечно, повернувшись к девушкам спиной, трудновато присматривать за ними, но он хотя бы будет слышать их. Что касается соблазна подсмотреть, Грэм был уверен, что справится. Уж чего-чего, а сдерживать низменные желания он умел. Правда, гарантировать, что такового желания не появится вовсе, он не мог. Если Корделия оставляла его равнодушным, то Ванда с каждым часом волновала все больше, и знать, что у тебя за спиной она плещется совсем раздетая (или полураздетая), что стоит обернуться, и увидишь нечто такое, что не всякий смертный видел в своей жизни… Нет, желание посмотреть определенно возникнет, но Грэм был убежден, что не обернется.
— Обещаешь, что не будешь подсматривать? — продолжала Корделия.
— Обещаю.
— И ты веришь ему? — снова влезла притихшая было Ванда. — Сказать-то можно все, что угодно!
— Верю, — просто сказала Корделия, и Грэм почувствовал к ней что-то вроде благодарности. Ванда мученически вздохнула.
— Ну, давай попробуем, — сказала она, — раз ты такая доверчивая…
* * *
Возможно, это было тонкое издевательство, придуманное девчонками заранее. Возможно, импровизация, оказавшаяся на редкость удачной. Грэм не слишком долго ломал над этим голову, сидя на берегу реки, потому что занимали его совершенно другие мысли, от которых он пытался избавиться всеми силами. Тщетно.
Купание заняло довольно много времени. Девушки вошли во вкус и не реагировали на оклики и предложения свернуть веселье и вернуться в лагерь. Точнее, реагировали, но дальше фраз: "Да-да, сейчас, мы уже одеваемся", — дело не шло. Через полминуты они уже забывали о том, что собирались одеваться, и продолжали развлекаться. Самое обидное, перейти к активным действиям Грэм не мог: пришлось бы обернуться, а этого он сделать не смел. Дело было не только в обещании. И подумать было страшно: он обернется, а там… При одной мысли о том, какая картина предстанет его глазам, он начинал краснеть. Так он и сидел, не смея пошевелиться, прислушиваясь к веселому плеску за спиной и воображая себе картины одна другой красочнее, при этом его бросало то в жар, то в холод. Нечего сказать, хорошую забаву придумали девушки.
Но наконец они, то ли замерзнув, то ли сжалившись над своим стражем, выбрались на берег и принялись одеваться. Грэм вздохнул с облегчением. Через десяток минут ему милостиво разрешили обернуться, и взору его предстали обе девушки, мокрые, веселые, раскрасневшиеся и одетые весьма небрежно. Правда, Корделия была одета гораздо тщательнее своей подруги, которая даже не позаботилась как следует затянуть шнурки рубашки, из-за чего Грэму пришлось прилагать немалые усилия, чтобы не пялиться все время на ее декольте. Он почти не сомневался, что небрежная откровенность Ванды — тщательно продуманный стратегический ход. Проклиная в душе весь женский пол, Грэм помалкивал и делал вид, что ничего его в туалете девушки не интересует.