Свидетель Леон Фейхтвангер:
«Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения.
Что же мог сделать Троцкий?.. Человек, который раньше видел то, чего не видели другие, теперь не видел того, что было видно каждому ребёнку. Питание было налажено, машины работали, сырьё добывалось в невиданных ранее размерах, страна была электрифицирована, механизирована. Троцкий не хотел этого признать. Он заявил, что именно быстрый подъём и лихорадочные темпы строительства обусловливают непрочность этого строительства. Советский Союз — «государство Сталина», как он его называл, — должен рано или поздно потерпеть крах и без постороннего вмешательства, и он, несомненно, потерпит крах в случае нападения на него фашистских держав».
Мы живём, зажатые железной клятвой.
За неё — на крест, и пулею чешите.
Это — чтобы в мире без Россий, без Латвий
Жить единым человечьим общежитьем.
…
Враги вокруг республики рыскают.
Не к месту слабость и разнеженность весенняя.
Будут битвы громче, чем крымское Землетрясение.
…
Мы стоим с врагом о скулу скула, и смерть стоит, ожидая жатвы.
ГПУ — это нашей диктатуры кулак сжатый.
Мы будем работать, всё стерпя, чтобы жизнь, колёса дней торопя, бежала в железном марше в наших вагонах, по нашим степям, в города промёрзшие наши.
…
Этот вихрь, от мысли до курка,
И постройку, и пожара дым прибирала партия к рукам, направляла, строила в ряды.
…
Но землю, которую завоевал
И полуживую вынянчил, где с пулей встань, с винтовкой ложись, где каплей льёшься с массами, — с такой землёй пойдёшь на жизнь, на труд, на праздники, на смерть!»
Землю, где воздух, как сладкий морс, бросишь и мчишь, колеся, — но землю, с которой вместе мёрз, вовек разлюбить нельзя.
От боя к труду — от труда до атак, В голоде, в холоде и в наготе Держали вместе, да так, Что кровь выступала из-за ногтей.
Можно забыть, где и когда пузы растил и зобы, но землю, с которой вдвоём голодал, нельзя никогда забыть!
«Маяковский был, есть и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». /И. Сталин./
— И насквозь религиозным, — сказал AX,
— Хоть и написал: «Довольно жить законом, данным Адаму и Еве…»
— Ну уж ты скажешь!
А что если я народа водитель и одновременно — народный слуга?
…
А зачем вообще эта шапка Сене?
Чтоб — целься рифмой и ритмом ярись?
Слово поэта — ваше воскресение, ваше бессмертие, гражданин канцелярист.
Долг наш — реветь многогорлой сиреной В тумане мещанья, у бурь в кипеньи Поэт — всегда должник вселенной, Платящей на горе проценты и пени.