— За церковной оградой — можно и вместе.
— А на улице, значит, нельзя? Где это сказано? Покажи!
— У Достоевского и сказано:
«Социализм — это не есть только рабочий вопрос, или так называемого четвёртого сословия, но по преимуществу есть атеистический вопрос — вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строительство без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю». — Я про Писание спрашиваю. Или про свидетельства святых отцов в таком важном вопросе. А Достоевский в карты играл. И в рулетку…
— И часто проигрывал, — вздохнул AГ, — По крупному. Но не будем судить.
— А я тебе вот что скажу, сын тьмы, — это долдонят те, кто «ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы».
— Ладно, не нервничай, береги силы для Иосифа.
— Это имеет прямое отношение к Иосифу, будто не знаешь! «Не будет богатых, не будет бедных, ни царей, ни подданных, но будут братья, будут люди и по глаголу апостола Павла, Христос даст свою власть Отцу, а Отец-Разум снова воцарится, но уже на новом небе и над новой землёй».
— Здесь безусловная ошибка Белинского. «Отец-Разум». Дань моде того времени. Скорее трогательная, чем крамольная. Очень даже крамольная. Всё бы тебе всех оправдывать…
Свидетель Бердяев: «Русский атеизм родился из сострадания, из невозможности перенести зло мира, зло истории и цивилизации. Нужно организовать иное управление миром, управление человеком, при котором не будет невыносимых страданий, человек человеку будет не волком, а братом. Раненые страданиями человеческими, исходящими от жалости, проникнутой пафосом человечности, не принимали империи, не хотели власти, могущества силы».
— Я бы добавил «не принимали неправедной империи, неправедной власти и силы». А разве Господь считал иначе? Вот классический пример расхождения церкви Христовой и церкви социальной. Результат — атеизм. Отвергая искажённое учение, «мальчики» отвергали Бога. С водой выплёскивали ребёнка.
Белинский, слава Богу, это понимал. Да и многие другие. Белинский сказал: «Люди так глупы, что их насильно нужно вести к счастью». И ещё:
«Не в парламент пошёл бы освобождённый русский народ, а в кабак побежал бы пить вино, бить стёкла и вешать дворян».
— Что-то мы про Герцена забыли, ты не находишь?
— Изволь. Герцен свидетельствует:
«Под влиянием мещанства всё изменилось в Европе. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской честностью, гуманные нравы — нравами чиновными, вежливость — чопорностью, гордость — обидчивостью, парки — огородами, дворцы — гостиницами, открытыми для всех /то есть для всех, имеющих деньги/».