— Причём, за счёт других! — прошипел АГ/ и рассчитывали на блага жизни небесной».
— Всех в ад! — захлопал АГ в ладошки, — не пойму ты-то за кого? За тех, кто забыл, что «нельзя одновременно служить Богу и Мамоне», или…
— Я за Иосифа, а те… Господь им судья. Я только хочу сказать, что русский богослов Бухарев признал «Что делать» «христианской по духу книгой». Соблюдая свято Истину, русская церковь отказалась от проповеди социальной справедливости и человеческого достоинства в Образе Божьем. Эту социальную правду искали нигилисты, петрашевцы, затем народники, которых сами крестьяне зачастую выдавали властям.
Тогда и пришли террористы и марксисты…
— Ты про Герцена опять забыл! — возмутился АГ, — «К топору зовите Русь…» Мол, губит её «вера в добрые намерения царей…» — Протест принимается. Иосифу, разумеется, был знаком этот призыв. Прочёл он и «Катехизис революции» террориста Нечаева. Провозглашается железная дисциплина, жёсткая централизация, аскеза покруче, чем у сирийских монахов. Ничего своего, личного не должен иметь революционер, как и монах — ни семьи, ни собственности, ни посторонних интересов, кроме интересов революции, даже имени.
При пострижении в монашество тоже меняли имя. Этим широко пользовались и русские революционеры, включая Иосифа.
Раскол между Церковью Христовой и церковью социальной особенно подтверждает речь на процессе свидетеля Желябова:
— Подсудимого Желябова, — поправил АГ.
— Это у них он был подсудимым, а у нас — свидетель:
«Крещён в православие, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почётное место. Я верю в истину и справедливость этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетённых и слабых, а если нужно, то за них пострадать: такова моя вера».
— Я только хочу сказать, что когда церковь отмахивается от «проклятых вопросов», ими начинают заниматься всякие материалисты, атеисты, нигилисты и, к сожалению, террористы. И заканчивается это, в конце концов, революцией. Смывающей нераскаянные грехи кровью, чаще всего праведной, невинной. Говорят, что революция пожирает своих сынов. В первую очередь, самых лучших сынов.
«Живу Я! говорит Господь Бог; за то, что овцы Мои оставлены были на расхищение, и без пастыря сделались овцы Мои пищею всякого зверя полевого и пастыри Мои не искали овец Моих и пасли пастыри самих себя, а овец Моих не пасли, — за то, пастыри, выслушайте слово Господне.