Личные ошибки порученца стали причиной невыполненного приказа или объективные обстоятельства, как в деле с Джолли, никогда никакого значения не имело. Слуга, не оправдавший доверия господина, кару, предусмотренную «Табелем о наказаниях», получить обязан. Так всегда было, так есть и так будет вечно, как вечен сам Алмазный Город.
— Готово, — сказал девятый.
Клемент надел форменную рубашку, куртку. Причесался. Проверил, как ложится в ладонь маскированное оружие. Всё в порядке, можно заступать на дежурство.
— Тебе что, понравился хлыст? — спросил вдруг девятый.
— Нет, — с удивлением глянул на него Клемент. — Как такое может нравиться?
— А что тогда лыбишься?
— Тебе показалось, — ответил Клемент и, сам того не замечая, снова улыбнулся.
Боль телесная вытеснила боль душевную. Воспоминания и сомнения исчезли.
— Побыстрей давай, — сказал девятый. — Капитан уже в приёмной, опоздаешь на развод, такую добавку к уже имеющемуся получишь, что мало не покажется. И я с тобой заодно.
На развод они всё-таки опоздали на целую минуту, но Серый капитан, командир Сумеречного подразделения, высокий крепкий наурис шестидесяти трёх лет, сделал вид, что ничего не заметил.
— Второй-восемнадцатый, — зачитывал он лист распределения постов, — спальня. Четвёртый-одиннадцатый сменщиками. Пятый-двенадцатый — двери спальни, сменщиками седьмой-тринадцатый. Девятый-четырнадцатый — кабинет, шестой-двадцатый сменщиками…
Клемент опять улыбнулся. Жизнь вернулась в привычное русло.
* * *
Гюнтер и представить себе не мог, что в Бенолии такая жестокая безработица. На место плантационного повара претендовало не меньше полусотни людей, и не глянься он чем-то первому старшине участка Николаю Ватагину, работы Гюнтеру никогда бы не получить.
— Жить будешь в моём купе, — сказал Ватагин. — У меня вторая койка свободна.
Гюнтеру вмиг стало не по себе. А что если…
— Да не бойся ты, — фыркнул Ватагин. — Ароматы жёлтых цветов не влекли меня никогда. А вот в общем вагоне познакомить с ними могут запросто. И не в одиночку, а целым букетом. Ты ведь из бывших студентов?
— Да, — кивнул растерянный и всё еще напуганный Гюнтер.
— Родители кто?
— Умерли, — отрезал Гюнтер.
Ватагин кивнул.
— Сочувствую. Но ведь они из горожан были, с образованием хорошим?
— Да.
— Когда умерли, платить за твою учёбу стало некому, квартиры тоже не осталось, потому что отошла банку за родительские долги, о которых ты и не подозревал. Так?
Гюнтер кивнул. Прав был учитель, когда говорил, что не нужно спешить рассказывать о себе. Люди сами придумают для тебя наилучшую биографию. А твоя задача — подтвердить её.