– Ваш врач увлекается траволечением? Сложный и странный настой… Чувствуется вкус родиолы… Девясил, аир, что-то еще… Странная композиция…
– Вы пейте, пейте. Наш доктор бесполезного не назначит. А вы что, тоже в травах понимаете?
– Маленько разбираюсь…
Павел выпил настой, почмокал губами:
– Вот, понял, еще шиповник.
Сестра ушла. Итак, по заданию Батышева он отправился обследовать кедровник. Сначала он ехал по заросшей лесной дороге. Разбитый леспромхозовский "Краз", с широченными "болотными" шинами, безжалостно мял тонкие осинки, вылезшие меж глубоких колей. Шофер, молодой парень, беззаботно насвистывая, небрежно крутил баранку, но Павел сразу почувствовал, за рулем мастер. На длинноволосой голове шофера нелепо сидела засаленная фетровая шляпа. Примерно как на клоуне Гвозде его котелок. Шляпа была низко надвинута на лоб, так, что шоферу приходилось задирать голову, чтобы увидеть дорогу, а сзади, из-под полей шляпы, поднимался стог перепутанных волос. Всю дорогу Павел боролся с искушением, от души хлопнуть шофера по шляпе, и тем облегчить его страдания, чтобы он ненароком не свернул себе шею.
На дне кабины, тесно прижавшись к ногам Павла, сидел Вагай, рослая лайка светло-бежевого окраса, давний спутник таежных скитаний. Изредка он клал острую морду Павлу на колени и, чуть слышно поскуливая, смотрел ему в лицо, как бы спрашивая; мол, хозяин, когда кончатся эти мучения?
Перестав свистеть, шофер заговорил:
– Слышь, ученый, старики говорят, до войны и в войну тут где-то лагерь был. Зэков померло-о!.. Так что, привидения по тайге шастают.
Павел усмехнулся в усы:
– Ну и как, шибко те привидения балуют?
– Да как тебе сказать… Не очень. Один только, который поэтом был. Слыхал такого – Мандельштам?
– А вот это ты врешь. Откуда ты про него знаешь?
– Про него любой мало-мальски интеллигентный человек должен знать, – назидательно выговорил шофер.
– Я, например, не знаю… – Павел, действительно, тогда еще не знал, кто такой Мандельштам. – Да я про другое спрашиваю, в таких лагерях обычно не интересовались, кто есть кто. А умерших зэков хоронили под номерами. Так что, откуда бы ты прознал про поэта? Разве что он сам тебе шепнул, темным вечерком возникнув в кабине…
– Хошь верь, хошь не верь, только гиблые там места. В ту сторону даже охотники не ходят.
– Ну, положим, они потому не ходят, что ходить некуда. Вы тут тайгу извели, такие кедрачи порубили!.. Всю тайгу разграбили, а теперь каких-то привидений выдумываете… А нам теперь тут заповедник устраивать…
Шофер вдруг круто затормозил:
– Ты! Говори, да не заговаривайся! Мы тут кожилились, план стране давали. Древесину народу! А всякая вошь вякает – разграбили! Мы чужого не брали. Ты попробуй, заработай на кусок на лесоповале… Кишка тонка… Привыкли там по теплым лабораториям в белых халатиках ж…пы просиживать…