— Анонимность?
Он улыбнулся:
— Именно. Почти все семьи наших пациентов не желают, чтобы в свете распускали слухи о том, что у их любимых родственников возникли трудности со здоровьем. Мы предоставляем им эту услугу.
Давина запустила руку в карман и достала один из предметов, которые она взяла в Египетском доме. Квадратные зеленые камни ожерелья блеснули в свете свечей.
У Ахерна дернулись его крысиные усики.
— Что это?
— Стимул, — тихо сказала она. — Плата.
— Мне уже заплатили.
— Я заплачу вам больше, мистер Ахерн. Я отдам вам все богатство своего мужа, если потребуется.
— Оно не сможет купить его свободу, ваше сиятельство. Я связан законом. Ваш муж должен оставаться здесь по крайней мере три дня.
— В таком случае, если этим нельзя купить его свободу, может быть, это позволит сократить трехдневный срок?
— Мы обращаемся со всеми нашими пациентами как с гостями, ваше сиятельство. Нет нужды для дополнительной платы. С вашим мужем обращаются хорошо.
— Но вероятно, можно все же сократить время оценки его состояния до одного дня?
Кажется, он дрогнул. Давина положила ожерелье на стол и отступила на шаг.
— Подумайте, мистер Ахерн. Я вознагражу вас за каждый день, если вы отпустите моего мужа раньше.
— Как мне знать, что он не представляет опасности для общества, ваше сиятельство? Я бы не простил себе, если бы выпустил в мир безумца. Ваш муж, возможно, и граф, ваше сиятельство, но в этом смысле он такой же человек, как любой другой. Его титул не оберегает его от болезни.
Титул никогда не защищал Маршалла, но Ахерну знать об этом не следовало.
Будто не расслышав его, она продолжила:
— Вы разрешите передать ему смену одежды?
Он придвинул к себе ожерелье.
— Подумайте, — повторила она и, прежде чем он успел отказать ей, покинула замок.
Убедившись, что Гэрроу вышел из дома, Тереза тут же встала с постели. Она надела туфли, закуталась в пеньюар и тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Слугам в доме платили хорошие деньги, но это не означало, что они были преданы своему хозяину. Она предусмотрительно сунула в карман несколько пятифунтовых монет на тот случай, если наткнется на какого-то слишком усердного слугу.
Она медленно спускалась по лестнице, готовая объяснить, как она оказалась здесь посреди ночи. Возможно, что если она встретит служанку, у той хватит такта не задавать вопросов. Но ей никто не попался по дороге в библиотеку, а там было пусто, хотя на письменном столе все еще горела лампа.
Возможно, Гэрроу оставил лампу зажженной, потому что собирался вернуться? Или слуги просто забыли проверить, везде ли потушен свет? Однако отблеск лампы, слава Богу, был недостаточен, чтобы ее могли увидеть в высоком, от пола до потолка, окне с улицы.