Дженнифер спросила отчаянно: «Предупредишь эту убийцу?»
Тело девушки напряглось в ее руках, затихло. Всхлипы прекратились. Дженнифер отпустила ее и отошла. Она чувствовала себя больной и будто не в реальном мире. Села на кровать и уставилась в пол. Сигарета лежала там, куда она ее уронила, и лениво тлела. Наступила на нее и раздавила. Челеста спросила: «Что ты сказала?»
Дженнифер посмотрела ей в глаза. Девушка стояла на том же месте, но уже ничего героического из себя не изображала. И больше не была красивой. Заострившееся лицо с резкими чертами, тело без костей прислонилось к двери, только поэтому и не падало. Тихий невыразительный детский голос. «Теперь тебе придется мне рассказать, знаешь?»
«Да. Да, теперь придется рассказать. Ты лучше сядь».
«Я хорошо себя чувствую». Дженнифер посмотрела в темное окно, в долину, где ураганный ветер летал над полегшей травой. Ни света, ни движения. Но она слишком устала, чтобы беспокоиться. Челеста сказала от двери: «Продолжай».
Дженнифер вздохнула и начала говорить…
Наверно, было ошибкой, первой рассказывать все это Челесте, но этого невозможно было избежать. Неотвратимо она приближалась к ужасному обвинению. А потом приходилось делать следующий шаг. Если Дженни и представляла, как рискованно разбивать идола перед его почитателем, она за этот день перенесла слишком много, чтобы принимать в расчет какие-то опасности, в которые она вынужденно залезла. Совершенно истощенная дневными ураганами, она и не смотрела на свою слушательницу, рассказывала историю, как лектор, и глядела в окно.
Она говорила прямо и бескомпромиссно о горечавках, о недоверии, подозрениях. Она рассказала о письме, которое нашла за триптихом, о том, как твердо решила расследовать обстоятельства смерти кузины и, в конце концов, о ночном беге по горе и о том, что там случилось. «И что моя кузина там делает, я не знаю, но это не важно, узнаю скоро. Что важно, так это, что твоя донья Франциска увязла в этом по шею, и это что-то такое опасное, что она ни перед чем не остановится, только бы не дать нам задавать вопросы. И я стояла там и слышала ее, четко и ясно, как она шантажом заставляла Пьера Буссака убить мою кузину Джиллиан…»
Тут она подняла голову и все, что она еще собиралась сказать, замерзло на ее губах.
Девушка приникла к двери, тихая, как животное, и ее кожа приобрела восковой оттенок. Щеки запали, превратили ее лицо в уродливую маску. Огромные глаза стали пустыми, как у призрака. Сердце Дженнифер дрогнуло, она наклонилась вперед и взволновано заговорила: «Не смотри так, Челеста, дорогая…»