– Дружище, – я жестом показал налить еще вина и хитро глянул на трактирщика, что стоял около моего стула, готовый к любым приказаниям, – хватает ли внесенных мной ранее средств, чтобы оплатить этот скромный завтрак?
Ароник рядом поперхнулся недожеваным мясом, и я дружески похлопал его по спине, помогая прокашляться. Парень кивнул, поднял на мгновение глаза и, увидев миролюбивый оскал "спасителя", отшатнулся, вывернув на колени эльфу миску с подливой.
Мензориус застыл с недонесенной до рта ложкой и в наступившей тишине я вдруг услышал явственный зубовный скрежет. Острые кончики ушей стремительно покраснели, и прежде чем эльф поднял голову, я поспешил отвернуться.
– Вам хватит еще на полжизни, даже если вы будете занимать все комнаты в моей гостинице, милорд, – Варгот старательно сохранял серьезное лицо. – Кроме того, вам пришел ваш заказ и письмо от…, – короткий взгляд на светлых, -…вашего знакомого.
Я мигом посерьезнел. Через Варгота обычно заказывались непростые вещи, но я, честно говоря, уже подзабыл, чего ждал в последний раз. А письмо вообще поражало. О том, что я часто бываю именно в этом трактире и доверяю местному хозяину, знали немногие.
Обернувшись к Варготу, я кивнул, взглядом выразив тревогу, что зародилась в душе.
Сверток появился на столе буквально через мгновение, очевидно, человек предчувствовал мою реакцию.
– Что это? – требовательно спросила Арния, оторвавшись от кружки и забыв даже о зажатом в руке пирожке, с которого капало варенье. Я не обратил на нее внимания, разворачивая прилагавшийся свиток, и девчонка обиженно засопела. Зато Куница не стал разводить этикет и просто подтянул сверток к себе. Шустрый парень, уважаю. В конце концов, ничего страшного не будет, если он посмотрит, я обычно не заказываю ничего с магической защитой, предпочитаю накладывать сам…
Письмо было написано тайным языком моего детства, о котором знали всего три существа в этом мире. Я сам, Сильран и Мроис, тогда еще ученик, а теперь жрец храма Крови. Мы с детства таскались везде вместе, и если в какой-то пакости обнаруживалась вина одного, то смело можно было наказывать и других. Не было таких секретов кого-либо из триады, что не знали бы другие. Собственный язык, а точнее, письменность, мы выдумали совместными усилиями для передачи друг другу секретных посланий с почтовыми птицами, когда кого-то из нашей троицы в наказание запирали. Вслух прочесть эти значки было невозможно, но не для того они и делались. И вот теперь в груди что-то невольно дрогнуло, когда мозг начал автоматически переводить знакомые закорючки.