Когда мадам приехала в Чесли, она показалась ему очень жизнерадостной. Во всяком случае, смех Эванджелины не раз вызывал у Тревлина улыбку. Но позже она стала более сдержанной. Даже тогда, когда оказывалась вдали от замка. Парень поманил пальцем служанку, симпатичную ведьмочку с острым языком, и велел принести ему еще одну кружку. Девчонка подмигнула, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить Тревлина начисто забыть о мадам.
Сильный запах рыбы заставил Эванджелину поморщиться и свернуть с узкой мощеной дороги, служившей трактом жителям деревушки Читтерли, на извилистую тропу, которая вела к древней каменной церкви. Хотя никого поблизости не было, девушка чувствовала, что за ней следят. Услышав позади шорох листьев, Эванджелина обернулась. Никого…
После памятного вечера в гроте, проведенного с Эджертоном, она старалась не отходить от Эдмунда. Естественно, мальчику это быстро надоело. Она пыталась держаться непринужденно, смеяться и шутить, но это было трудно. Каждая тень, каждый звук могли обернуться для маленького лорда бедой.
Девушка начала вести дневник, куда записывала подробные сведения о внешности и особых приметах тех людей, которых встречала в гроте, а также все, что казалось ей полезным. В глубине души Эванджелина догадывалась, что хочет сохранить как можно больше улик – на случай, если действительно произойдет что-то ужасное.
Одинокая и испуганная, она целыми днями раздумывала, не следует ли написать герцогу и попросить у него помощи. Но" потом представляла себе Эдмунда в объятиях ее отца, мертвенно-бледных, молчаливых, навсегда ушедших из этого мира, и начинала гадать, насколько ей хватит сил вынести такую жизнь. Она даже подумывала пробраться в Лондон и убить Джона Эджертона. Но оставался Эдмунд, ее дорогой мальчик, любящий посмеяться, заставляющий ее играть роль разбойника и стреляющий в нее из пистолета, подаренного злым человеком, который убил бы ребенка не моргнув глазом.
Ох, Эдмунд… Грозившая ему опасность угнетала ее больше, чем опасность, грозившая отцу. Мальчик был здесь, с ней, на ее попечении. Она отвечала за Эдмунда, а тот был совершенно беззащитен. Пятилетний малыш…
Добравшись до вершины холма и стрельчатых дубовых дверей церкви, Эванджелина слегка успокоилась. Она потянула за тяжелое бронзовое кольцо, и дверь со скрипом открылась. Внутри было холодно и сыро; сквозь толстые каменные стены почти не проникало тепло.
Церковь была пуста. Она медленно двинулась по центральному проходу, миновала голые деревянные скамьи, вошла в ризницу и окаменела, услышав непонятный шорох.