По мере нашего рассказа старшему лейтенанту, как мы видели, становилось все хуже и хуже. Вскоре мы выяснили, что вся информация про обнаруженных вокруг нас мертвецов – для него новость.
– Так тогда зачем вы к нам? – с удивлением воззрились мы на Терентьева.
Оказалось, что старший лейтенант пришел вообще-то по мою душу. К ним поступило заявление от некой гражданки Белоусовой, сожительствующей с Евгением Юрьевичем Рубцовым.
– Это с папой, что ли? – удивился Сережка.
Я про упомянутую гражданку слышала впервые, но могла ей только искренне посочувствовать, о чем незамедлительно сообщила старшему лейтенанту. Сестры Ваучские меня поддержали. Иван же Петрович поинтересовался, что же такое потребовалось гражданке Белоусовой, что могло привести старшего лейтенанта Терентьева к бывшей жене гражданина Рубцова, с которым она (то есть я) уже восемь лет как в разводе.
Гражданка Белоусова сообщила, что ее сожителя, гражданина Рубцова, взяли в заложники и за него требуют выкуп. Она пыталась обратиться ко мне, чтобы поделить траты, правда, со мной ей даже не дали поговорить, когда она изложила, что желает выкупать милого «напополам» со мной. Более того, гражданка со старческим голосом (то ли моя мать, то ли еще кто-то) в довольно грубой форме посоветовала ей обратиться к психиатру. Но вместо психиатра Белоусова пошла в милицию, чтобы та помогла ей вызволить милого из лап захватчиков.
«У Жени все бабы с приветом», – подумала я, не представляя, имеем ли мы на этот раз дело с очередной бизнесменшей или все-таки с простой смертной. С другой стороны, если за бывшего требовали вначале тридцать, а потом сорок тысяч «зелеными» и она хотела разделить со мной траты…
Старший лейтенант Терентьев обратился к нам ко всем с вопросом: имел ли место разговор с гражданкой Белоусовой и что нам известно о местонахождении Евгения Юрьевича Рубцова?
Анна Николаевна взяла инициативу в свои руки и сообщила представителю правоохранительных органов, что с гражданкой Белоусовой разговаривала она, когда меня не было дома. Гражданка Белоусова требовала, чтобы я дала ей двадцать пять тысяч долларов для выкупа милого. Анна Николаевна прекрасно знает, каково материальное положение молодой соседки (то есть мое), а также о том, что представляет собой мой бывший муж. Она даже не посчитала нужным ставить меня или кого-либо в квартире в известность о звонке этой сумасшедшей. У Мариночки (то есть у меня) не то что двадцати пяти, а и пяти тысяч долларов нет. Да и с какой стати отдавать их какой-то дамочке, которую никто из нас в глаза ни разу не видел? Если у гражданки Белоусовой есть двадцать пять тысяч долларов, то захватчики (если мой бывший в самом деле в заложниках), наверное, хотели обчистить ее, а не меня, когда брали бывшего. Или, может, дамочка на пару с моим бывшим маскарад устроили? В общем, Анна Николаевна велела ей больше нам не звонить, а мне не даст выложить и рубля на выкуп бывшего, если его новая пассия имеет такие деньги. А как бы поступил на месте старушки Ваучской господин старший лейтенант?