Решение, принятое мной, зрело давно, очень давно. При всём желании сложно было сказать, что именно стало последней каплей, снежинкой, сорвавшей лавину. Просто я поняла, что больше не могу здесь оставаться. Не могу, и всё тут. Возможно, причиной явился сегодняшний поединок, но… нет, проблема не в нём. Я и раньше знала, что ничем не уступаю Аэтиару, начальнику гвардии Владык, первому мастеру боя среди носящих клинок. Другой вопрос, раньше он никогда не давал мне повода считать, что сражается в полную силу.
Ну и что с того?
Возможно, я даже превосхожу Первого Стража в мастерстве владения мечом, но разве это повод бежать из дома? Любой, услышав такое, просто посмеялся бы надо мной, не вникая в суть проблемы. Да, она не лежала на поверхности, эта проблема, но для меня это ничего не меняло. Разве что обрекало на некую… отстранённость, что ли, друзей и сородичей. Для себя я уже давно сформулировала главное: мне нечего делать на наших райских островах, отгороженных от остального мира магическими завесами и пеленой забвения. Мои немногочисленные таланты просто не находили применения. Ловить рыбу, нырять за моллюсками или охотиться в горах на многочисленных коз и куда более редких хищных кошек — не интересно, да и зачем? Мне никто не мешал рисовать, писать книги, заниматься рукоделием — и какой в этом толк? Мои собратья, рождённые в мире и для мира, могли радоваться такой жизни; я — нет.
Моей стихией с детства была война. Когда сверстницы зачитывались романами о прекрасных рыцарях и великой любви, меня за уши не могли оттащить от военных трактатов и описаний битв прошлого. Давнего — давнего прошлого, тех седых времён, когда наш народ ещё не порвал всех связей с внешним миром. Наверное, я уже тогда знала, что не смогу жить до старости в тишине и спокойствии.
На мои увлечения смотрели сквозь пальцы, по принципу «чем бы дитя не тешилось…». Тем более отец не ограничивал нашей свободы, а кроме него никто не смог бы запретить что-то дочери Владыки. Даже когда я решила выучить язык людей, никто ничего не сказал. Да, косились, да, шептались за спиной — но сейчас, когда решение принято, какое мне до них дело?
Сборы заняли немного времени. Я понятия не имела, какую одежду принято носить у людей-наёмников, так что осталась в кожаных штанах, заправленных в высокие сапоги, и свободной шёлковой рубашке. Естественно, оружие я собрала всё. Кинжалы — на пояс, перевязь с метательными ножами, кастеты, небольшой арбалет и связку болтов, секиру на короткой рукояти и любимые парные тесаки — в мешок. Амулеты — что на шею, что за пазуху. Теперь — шмотки. Всякие платья, полупрозрачные ночнушки и изящные туфельки я отвергла сразу. Пара рубашек, замшевые и шёлковые штаны, тёплый плащ. Вроде всё. Остальное на корабле, который я по непонятному капризу построила по эскизам из книги о вооружении людей. Последний взгляд я бросила, убеждаясь, что ничего нужного не забыто. Никакая сентиментальная чушь, вопреки опасениям, в голову не лезла. Казалось, вся моя жизнь была лишь прелюдией к этому шагу. Закинув увесистый мешок на спину, я аккуратно выбралась в окно и спустилась по стене, привычно нашаривая выступы и карнизы. Этой дорогой я уходила всякий раз, когда хотелось просто побродить под звёздами — чтобы не беспокоить прислугу. Сейчас эта привычка пришлась как нельзя более кстати.