«Мы не могли больше беседовать. Мы целовались молча, стоя рядом. Мы знали, что видимся в последний раз. Люся понимал, что добром все это не кончится, и решил уехать: у него уже была готова командировка в Ташкент, где должны были снимать его фильм «Она защищает Родину». Нам было горько — и сладко. Мы молчали, смотрели в глаза друг другу и целовались. Мы были счастливы безмерно, хотя у обоих наворачивались слезы.
Потом я пошла к себе домой, усталая, разбитая, предчувствуя беду…»
Предчувствия Светлану не обманули — беда разразилась. И какая! Сталин в самом прямом смысле слова рвал и метал!
«Третьего марта утром, когда я собиралась в школу, неожиданно домой приехал отец, — вспоминает Светлана, — что было совершенно необычно. Он прошел своим быстрым шагом прямо в мою комнату, где от одного его взгляда окаменела моя няня, да так и приросла к полу в углу комнаты. Я никогда еще не видела отца таким. Обычно сдержанный и на слова, и на эмоции, он задыхался от гнева, он едва мог говорить.
— Где, где все это? Где письма твоего писателя?
Нельзя передать, с каким презрением он выговорил слово «писатель».
— Мне все известно! Все твои телефонные разговоры — вот они, здесь, — похлопал он рукой по карману. — Ну, давай сюда! Твой Каплер — английский шпион, он арестован!
Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его надписями. Тут были и его записные книжки, и один новый сценарий о Шостаковиче. Тут было и его длинное, печальное прощальное письмо.
— А я люблю его! — сказала я наконец, обретя дар речи.
— Любишь?! — выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову — и я получила две пощечины — впервые в своей жизни. — Подумай, няня, до чего она дошла! — Он не мог больше сдерживаться. — Идет такая война, а она занята!.. — И он произнес грубые мужицкие слова, других он не находил.
Потом, немного успокоившись и взглянув на меня, он произнес то, что сразило меня наповал.
— Ты посмотрела бы на себя — кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!
Забрав все бумаги, он ушел в столовую, чтобы прочитать их своими глазами. У меня все было сломано в душе. Последние слова отца попали в точку. Ну кому я такая нужна? Разве мог Люся всерьез полюбить меня? Зачем я ему нужна? Фразу о том, что «твой Каплер — английский шпион», я как-то сразу не осознала. И только лишь машинально продолжая собираться в школу, поняла наконец, что произошло с Люсей…
Как во сне, я вернулась из школы. Отец сидел в столовой, он рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии.
— Писатель, — бормотал он. — Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти! — брезгливо процедил он.