— При этом вы ставили вопрос о вашем возвращении в Москву?
— Нет, поскольку я знал, что такое разрешение не будет дано до тех пор, пока я не создам новых значительных произведений и не буду полностью реабилитирован. Правда, Фадеев сказал, что можно будет поговорить о том, чтобы мне разрешили приезжать в Москву хотя бы время от времени для пользования музеями и библиотеками. В беседе с Симоновым мы касались тех же вопросов, причем речь шла о проблемах сугубо творческого характера.
— А о чем вы говорили с Роммом?
— В разговоре с Михаилом Роммом речь шла о возможности постановки фильма о Толстом, но Ромм заявил, что есть куда более срочная и важная тема, а именно создание фильма о Ленине. В связи с этим Ромм хочет поставить вопрос перед министром кинематографии Большаковым о разрешении мне писать этот сценарий.
— Именно это было целью вашей поездки в Москву? — с издевкой спросил следователь.
— Конечно нет, — ответил зэк с пятилетним стажем, которого на мякине уже не проведешь. — Основная цель моей командировки — исполнение поручений Воркутинского горкомбината.
— И вам удалось что-нибудь сделать?
— Да. Я добыл наряды на фотопленку и бумагу! — горделиво ответил Каплер. — Кроме того, удалось выколотить кое-какие материалы в Министерстве местной промышленности. Остальное рассчитывал раздобыть в Киеве.
— При задержании у вас было изъято удостоверение лауреата Сталинской премии первой степени. Откуда оно у вас? И ваше ли оно?
— Я получил его несколько дней назад в Комитете по Сталинским премиям. Дело в том, что лауреатом я стал в марте 1941-го, а удостоверения были введены только в 1944-м. Я же в это время был в лагере, поэтому получил его сейчас, во время командировки в Москву.
На некоторое время Каплера оставили в покое… А потом снова начались многочасовые допросы, результатом которых были коротенькие протоколы. О чем шла речь? Чего добивались от Каплера? Мне кажется, я нашел ответ! Каждый допрос был посвящен какой-то одной теме: то Алексея Яковлевича подробнейшим образом расспрашивают о детстве и юности, то о работе в кинематографии, то о знакомых иностранцах, но в каждом протоколе есть не относящийся к теме, но самый важный, ключевой вопрос: «С кем вы встречались во время пребывания в Москве с 31 марта по 4 апреля?»
Значит, на Лубянке не было полной уверенности в том, что Каплер не оторвался от хвоста и не пообщался с той, чей грозный отец повелел оберегать ее от этого рано поседевшего человека.
Наконец поступила команда завершать дело, и на допросе, состоявшемся 21 апреля, следователь, отбросив экивоки, спросил: