«Слава богу!» — мысленно воскликнула я, и быстренько выхватила из рук Сони вожделенную коробочку. Пока та не передумала. Она закатила глаза к небу, и воскликнула трагическим голосом:
— Зай, скажи, как такое возможно? Ведь столько времени мы живём рядом, и каждодневно ты имеешь перед глазами пример хорошего вкуса. Почему ты до сих пор ничему не научилась?
— Понятия не имею. Наверно, я бесталанная в области хорошего вкуса.
Наконец-то, процедура одевания благополучно завершилась, и мы вышли на улицу. Ожидая нас, на открытой террасе уже около часа маялись несчастные Иван с Тьеном. Поначалу парни встретили нас пасмурными взглядами, но при виде нашего праздничного оперения их лица сразу же посветлели. Медленно оглядев нас с головы до ног и соответственно обратно, оба разом восхищенно присвистнули. Вот чёрт! Оказывается, страшно приятно, когда на тебя смотрят таким восторженным взглядом! В награду мы немедленно состроили им глазки, поощряя к дальнейшим высказываниям, и не были разочарованы. Из наших сообразительных парней, как из рога изобилия, посыпались изысканные комплементы. Причем, у Тьена по большей части они носили по-французски остроумно-галантный характер, а у Ладожского — по-русски грубовато-веселый.
Слушая дифирамбы в свою честь, я и Соня в свою очередь одобрительно посмотрели на наших мальчиков. (Неа, с нескрываемым восхищением, а кто — не буду показывать пальцем!) Парни выглядели просто потрясающе. Да, здесь было на что посмотреть! Оба высокие и подтянутые, и хотя определенного дресс-кода на нашем балу не требовалось, оба были в строгих темных костюмах с жилетками, светлых рубашках и галстуках-бабочках. Длинные красивые волосы у обоих были связаны в хвост, по моде принятой в вампирской среде, у Ивана они были совершенно прямые и белые, как говорится платиновые, а у Тьена — отливали золотом и вились крупными локонами. Я тяжко вздохнула — до чего же красивые мальчики! И за что нам с Соней такое счастье, которое мы всё равно не ценим? Хотя не буду говорить за всех.
Примечательно, что в этот раз моя подруга не стала выговаривать Ивану как обычно за его скабрезности. Вздохнув, она встала вплотную к своему бессменному игровому рыцарю и тот немедленно умолк, с недоумением глядя на нее. Та полюбовалась его растерянным лицом, а затем привстала на цыпочки и поцеловала. Этим она так смутила моего бедного приятеля, что он даже покраснел. Елки-палки! Что бы Ванька стушевался? Да с ним на моей памяти ничего подобного лет сто как не случалось! А моя подруга-поганка рассмеялась очень довольная произведенным эффектом.