– Ты не молчи, разговаривай со мной. Муж у тебя есть, дети?
Она стала рассказывать доктору, что есть муж, и сын Алька четырех лет, и мама в Новгороде, а он в это время смотрел на приборы, считал пульс, пока сестра делала укол, а потом еще один из маленькой ампулы, которую принесли откуда-то сверху, из сейфа. Слабеющим языком Лена перечисляла доктору родственников в Новгороде и до самого конца не поняла, что умирает.
Заведующий реанимационным отделением вышел в коридор, где на скамейке сидели очень похожие друг на друга высокие, рослые парень и тетка.
– Ну что, доктор?
Он коротко ответил:
– Не спасли.
Парень обхватил голову руками с глухим стоном. Женщина поднялась во весь рост, заговорила было зычно, как всегда:
– Да что же это, да вы же ее уморили, – но врач так посмотрел на нее, что она прикусила язык на полуслове.
Доктор зашел в ординаторскую, поискал сигареты. Молоденькая ординаторша вбежала следом.
– Юрий Михайлович, как же так, да отчего же она умерла?
Врач вдруг стукнул кулаком по столу, так что треснуло стекло, и заорал:
– Да черт ее знает! Сам ничего не понимаю!
Павел Никандров закрыл дверь за последним родственником. Наконец-то этот ужасный день закончился, поминки прошли. Мать с двумя тетками гремела посудой на кухне. Специально не отпустила их, не хочет разговора. А ему, Павлу, и нечего ей сказать. Как только сообщили им о смерти отца, мать сразу же развила бешеную деятельность, устроила пышные похороны, только зачем это все? Павел зашел в комнату к сестре. Там было темно.
– Маринка, ты спишь?
– Какое там! – Маринка подняла голову.
Он присел рядом, прикоснулся к мокрой подушке, погладил ее по щеке.
– Ну хватит уже, заболеешь, если будешь столько плакать.
Она обняла его, уткнулась в плечо.
– Ох, Паша, какие же мы сволочи! Как же мы могли его до этого довести!
– Но не мы же его из дому выгоняли, это он с матерью поссорился.
– Теперь легче всего на нее все свалить. Ты вообще здесь не живешь, я не вмешивалась, вот и получили. Подарок мне ко дню рождения. А знаешь, он мне звонил ведь незадолго, за два дня до этого!
– Ну и о чем говорил?
– Да так, спрашивал, как живу и что хочу получить в подарок ко дню рождения. А я говорю, ничего не надо, все у меня есть, а духи французские «Пуазон» он ведь не потянет? А он говорит, отчего же, попробую, «Пуазон» так «Пуазон». Ой, Паша, неужели он из-за этого? А мать в милиции сказала, что он всегда был со странностями. Это же неправда, верно, он не сумасшедший?
– Ну ладно, ты успокойся, себя не вини, на тебя уж он, во всяком случае, не обижался.