Так, теперь все понятно. Как там Марьяна говорила? Эта девчонка, блондинка эта, первым нашла самоубийцу, могла видеть что-то не то, стало быть, человек, который ответственен за операцию, где-то допустил промах, самоубийство, конечно, инсценировано, а девчонку хотели придержать дома или в больнице, чтобы милиция ее не дергала. Вчера он исследовал таблетку, не сам, а с помощью знакомого врача. Это лекарство действует на давление. Он подумал и подменил таблетку. Зачем? Хороший вопрос. Чтобы шантажировать Синицкого – это раз. Чтобы спутать все карты и заставить волноваться того хмыря в институте, который отвечает за операцию, – это два. Синицкий, сам того не зная, дал своей любовнице сильнодействующий яд, вряд ли ее в больнице откачают. Жалко блондиночку, светлая ей память!
На следующий вечер Марьяна опять позвонила ему из дома и назначила встречу. Судя по голосу, она была взвинчена до предела. Усевшись в машину, она попросила у него сигарету, немного успокоилась, потом спросила уже ровным голосом:
– Что происходит? Эта девчонка умерла!
– Ничего особенного, все идет по плану.
– Ты уверен?
– Да, конечно, а что, твой муж переживает?
– Не то слово. – Марьяну передернуло. – Вернулся выпивши, но на ногах еще стоял, как уж его ГАИ не задержало, потом выпил еще и отрубился. Никогда в жизни его таким не видела.
– Ничего, у других женщин мужья каждый день домой в таком виде приползают, а у тебя только первый раз, а ты уже в панике.
Марьяна издала какой-то сдавленный звук, Итальянец не обратил на него внимания, но те, кто хорошо знал Марьянин выдержанный характер, определили бы по этому звуку, что Марьяна в ярости, однако ни голос, ни руки ее не дрожали.
– Ну что ж, будем надеяться, что ты знал, что делал. – Она хлопнула дверцей машины.
Все ясно, заметила, что он подменил таблетки, глазастая, стерва!
Наступившие выходные были самыми ужасными в жизни Марьяны. С мужем творилось что-то невообразимое – сначала он пил, потом ему было плохо, потом он ненадолго забывался сном, который больше походил на потерю сознания, потом ему было плохо с похмелья, и он опять пил, чтобы заглушить страх. Марьяна верно определила его состояние: он умирал от страха. Не от угрызений совести и не от горя, что потерял любимую женщину, а от страха. К вечеру воскресного дня Марьяна уже перестала скрывать свою брезгливость, но Леониду Петровичу было наплевать и на нее – он боялся. Она выгнала его рано утром на работу чуть ли не силой, сама пошла в свою фирму с больной головой, перепутала счета, и первый раз за время работы ей здорово попало от директора. А вечером надо было еще встречаться с Богдановым, потому что Итальянец велел держать его под рукой на всякий случай.