— Что же вы медлите, Губе, — проскрипел Кюмметц, — ведь я жду!
Приготовившись к самому худшему, Аскер шагнул к Авдееву и, не сводя с него глаз, взял за руку.
— Вам он не подходит, — обратился к директору шарфюрер. — Вот его карточка. Это крестьянин. Всю жизнь рылся в навозе, как червь.
— Давайте следующего, — сказал Кюмметц.
Аскер медленно отошёл от пленных. Авдеев, не отрываясь, глядел на него. Но не проронил ни слова.
Несколько часов продолжался отбор пленных. И все это время Аскер чувствовал на себе пристальный взгляд широкоскулого узника, одетого в полосатый изодранный балахон.
Наконец Кюмметц остановил шарфюрера, готовившегося выкликнуть очередной номер, махнул рукой.
— Хватит, — сказал он. — Хватит, всех не переберёшь.
По знаку Кранца узников отослали в бараки. Офицеры и Кюмметц, разговаривая, двинулись куда-то в сторону и вскоре скрылись за углом здания.
Оставшись один, Аскер направился к видневшемуся вдали «мерседесу». Вот он дошёл до траншеи, замедлил шаг. Что-то заставило его обернуться.
Он увидел: у входа в ближний барак стоит сержант Авдеев и глядит ему вслед. Будто просит, чтобы не уходил.
Их разделяло метров полтораста. Аскер осмотрелся. Он стоял у бруствера, полускрытый со спины и с боков холмиками вынутой из траншеи земли. На площади никого не было. Тогда он опустил руку в карман и осторожно вытащил короткий кинжал с блестящей витой ручкой. Кинжал мягко упал на землю. Движением ноги Аскер чуть присыпал его песком.
Вскоре он был у автомобиля. Фиттерман, закончив возиться с мотором, обтирал руки.
— Ну, поработали удачно?
Аскер кивнул.
— Кого это там хлопнули? — поинтересовался шофёр «мерседеса».
Аскер объяснил.
— Поделом, — сказал Фиттерман.
Аскер не ответил.
Через полчаса вернулись Кюмметц и Кранц.
— Готовьтесь, Губе, — сказал директор завода. — Завтра утром — в обратный путь.
Группенфюрер Гейнц Упиц задумчиво шагал по кабинету своей резиденции в Остбурге. Время от времени он останавливался, наклонялся к лежащим на столе бумагам и вновь принимался мерить кабинет широкими нервными шагами. Да, весть, которую только что привёз из Берлина специальный курьер-мотоциклист, была ошеломляющей, хотя Упиц располагал кое-какими данными не только относительно готовившегося на особу фюрера покушения, но также и путча, долженствовавшего произойти вслед за уничтожением Гитлера.
Будь это в прежние времена, Упиц, не задумываясь, бросил бы в дело всех своих людей — лишь бы скорее заполучить нити заговора, разгромить путчистов и подняться ещё на ступеньку, а то и на две.