Мемель, 1 октября 1918 года
Граф Алексей Григорьевич Оболин занимал просторный номер в аристократическом отеле «Рейн»: мрамор, хрустальные люстры, широкие диваны и удобные кресла, отделанные светло-зеленым плюшем; на широких окнах воздушный голубой тюль и светло-зеленые бархатные портьеры для вечера и ночи, шкафы из орехового дерева, ковры на полу. Алексей Григорьевич, в белой рубашке с высоким воротом, в брюках на подтяжках, в носках (домашние туфли валялись у кровати), метался по всему номеру, собирая вещи, не глядя пихая их в чемодан, потом достал из ящика письменного стола, из-под бумаг, револьвер, посмотрел на него внимательно, на мгновение замер и спрятал оружие на дно чемодана. Задумался… Побежал в спальню. В дверь постучали.
– Какого черта?! – гаркнул граф Оболин.
Однако дверь уже открылась, и в гостиную вошли двое – первым Кирилл Любин, за ним Глеб Забродин.
– Здравствуйте, Алексей Григорьевич! – сказал Кирилл.
– Вы? – Граф с изумлением смотрел на Любина. – Здесь? Какими судьбами? Простите, Кирилл…
– Захарович, – подсказал Любин. – А судьба сейчас у русских людей… Да, позвольте представить: Глеб Кузьмич Забродин, из Петербургского департамента полиции.
– Бывшего, к сожалению… – Глеб щелкнул каблуками, почтительно вытянулся. – Отдел сыска.
Алексей Григорьевич в некоторой растерянности пожал руки неожиданным гостям. Кирилл поднял с полу газету – это, естественно, была «Дойче беобахтер».
– Собственно, мы к вам по этому делу…
– Да как вы меня разыскали? – недоумевал Оболин.
– Помилуйте, Алексей Григорьевич! – улыбнулся Любин. – Весь отель забит русскими. Сегодня в ресторане только и разговоров о вашей «сделке века»…
– Моей!.. – с горечью перебил граф Оболин.
– Вот-вот! – продолжал Любин. – Кто-то сказал, что видел вас здесь, в отеле. Я к портье – точно! И мы с Глебом Кузьмичом у вас!
– Собственно, с какой целью, господа?
– Профессиональное чутье мне подсказало: здесь что-то не так! – вступил в разговор Забродин. – Может быть, от вашего имени…
– Как же, от моего! – желчно перебил граф Оболин. – Мой дворецкий Толмачев… Вор, каналья!..
– Это он?! – с изумлением ахнул Любин (очень правдоподобно). – Тот, что в Ораниенбауме?…
– Представьте! – Алексей Григорьевич задохнулся от негодования. – Он! Должны были встретиться здесь, в «Черных парусах»… Сервиз у него. Попросту украл «Золотую братину»… и не только братину. Ничего не понимаю. Всегда демонстрировал только преданность. Моя верная тень… Пристрелю мерзавца!