18,19 и 20 мая 1931 года лондонская «Тайме» опубликовала серию на удивление подробных статей о принудительном труде в СССР, которую завершала редакционная статья, осуждавшая недавнее решение британского правительства о дипломатическом признании Советского Союза. Давать России в долг — значит, по мнению редакции, «усиливать тех, кто открыто стремится к свержению нашего правительства и к уничтожению Британской империи».
Советский режим отнесся к угрозе бойкота очень серьезно, и был принят ряд мер к тому, чтобы приток твердой валюты в страну не прекращался. Некоторые из этих мер были косметическими: например, комиссия Янсона исключила из своих публичных заявлений слова «концентрационный лагерь». С 7 апреля 1930 года во всех официальных документах советские лагеря неизменно именовались «исправительно-трудовыми» (ИТЛ). Термин сохранился на долгие годы.[254]
Лагерное начальство приняло свои косметические меры на местах, особенно в отношении лесоразработок. В частности, ОГПУ изменило свой договор с трестом «Кареллес», исключив из него упоминания о труде заключенных. Одновременно 12 090 осужденных были формально «выведены» из лагерей ОГПУ. Фактически они продолжали работать, но их присутствие было замаскировано бюрократическими хитростями.[255] В очередной раз главной заботой советского руководства была видимость, а не реальность.
В других местах заключенных, занятых на лесозаготовках, действительно заменяли «вольными» или, чаще, ссыльными «поселенцами», бывшими «кулаками», у которых выбора в этом вопросе было не больше, чем у заключенных.[256] Согласно воспоминаниям мемуаристов, эта замена иногда происходила мгновенно. Джордж Китчин, финский бизнесмен, проведший в лагерях ОГПУ четыре года и затем освобожденный с помощью финского правительства, писал, что перед приездом иностранной делегации «…от московского начальства была получена секретная шифрованная телеграмма, предписывающая полностью ликвидировать лагерь в три дня, причем так, чтобы и следа не осталось. <…> Во все лагерные подразделения были посланы телеграммы, где говорилось, что надо в двадцать четыре часа прекратить работу, собрать заключенных в эвакуационных пунктах и уничтожить все следы мест лишения свободы, в частности, заграждения из колючей проволоки, караульные вышки и доски с надписями; всем сотрудникам переодеться в гражданскую одежду, конвою разоружиться и ждать дальнейших указаний».[257]
Китчина наряду с несколькими тысячами других заключенных вывели в лес. По его оценке, эта и другие подобные ей ночные эвакуации стоили жизни более чем 1300 человек.