— Наконец, вульгаризуется сама идея обращения перспективы. Все слишком сблизились с тем, что отрицает их самих. Всё живое бунтует. Очарование дальних стран исчезает, когда они попадают в слишком близкое поле зрения; то же касается перспективы. Заключая людей в своих материальных декорациях, неуклюже пытаясь пропитать их собой, власть распространяет неприятности и болезнь. Взгляд и мысль запутываются, ценности становятся неразличимыми, формы теряют чёткие контуры, анаморфозы становятся тревожными, как если бы мы рассматривали картины прижавшись носом к холсту. Перемена перспективы в живописи — Учелло, Кандинский — совпадает с переменой перспективы в социальной жизни. Ритм потребления швыряет разум в это межцарствие где близкое и далёкое совпадают. Именно с помощью самих фактов, большая часть людей людей вскоре начинает чувствовать то состояние свободы, к которому они стремятся, не обладая однако средствами его достижения, как Швабские еретики в 1270–м: «Возносясь над Богом и достигая божественного совершенства, они покидали Бога; нередко», заверяет Кон, «какой—либо из адептов, мужчина или женщина, утверждал, что совсем не нуждается больше в Боге» («Фанатики Апокалипсиса»)
2
Самоотверженность нищеты и нищета самоотверженности. — Не было ещё революционного движения, которое не несло бы в себе воли к тотальным переменам, как не было ещё революционного движения, которому бы удалось осуществить больше, чем изменение небольших деталей. Как только вооружённый народ отказывается от своих собственных желаний, слушаясь своих советников, он перестаёт пользоваться своей свободой и коронует, под двусмысленным титулом революционных лидеров, своих завтрашних угнетателей. Такова в своём роде «хитрость» фрагментарной власти: она провоцирует фрагментарные революции, отверженные от какого—либо обращения перспективы, отрезанные от тотальности; парадоксальным образом отчуждённые от пролетариата, производящего их. Как хотели бы вы, чтобы тотальность требуемых свобод удовлетворилась фрагментами завоёванных свобод без того, чтобы ценой этого стал тоталитарный режим? В этом смысле начинают верить в проклятие: революция пожирает собственных детей, как если бы поражения Махно, подавление Кронштадта, убийство Дуррути уже не подразумевались в структуре изначальных большевистских ячеек, а может даже в авторитарных позициях Маркса в I Интернационале. Историческая необходимость и государственные причины являются лишь необходимостью и причинами для лидеров, призванных оправдать отречение от революционного проекта, их отказ от радикальности.