Удалите качественное, и останется лишь отчаяние; все формы отчаяния доступные для организации смерти людей, для иерархической власти: реформизм, фашизм, идиотская аполитичность, посредственность, активизм и пассивность, бойскаутство и идеологическая мастурбация. Друг Джойса вспоминает: «Я не помню ни одного—единственного раза за все эти годы, когда Джойс сказал бы хоть слово об общественных событиях, упомянул бы имя Пуанкаре, Рузвельта, Валеры, Сталина, сделал бы хоть намёк на Женеву или Локарно, Абиссинию, Испанию, Китай, Японию, дело Принца, Виолетту Нозьер….» В самом деле, что можно было бы добавить к Улиссу, к Поминкам Финнегана? После Капитала индивидуальной созидательности, важно, чтобы Леопольды Блумы всего мира объединялись для того, чтобы отбросить своё нищее выживание и внести в реальную жизнь своего существования богатство и разнообразие своего «внутреннего диалога». Джойс не отстреливался вместе с Дуррути, он не сражался плечом к плечу ни с астурийцами, ни с венскими рабочими; по крайней мере у него хватило приличия не комментировать новости, анонимности которых он оставил Улисс — этот культурный памятник, как сказал один критик — оставив самого себя, как Джойса, как человека тотальной субъективности. И бесхребетности самоотказа писателей Улисс свидетель. И против бесхребетности самоотказа, есть всегда «забытый» радикальный момент как свидетель. Так революции и контрреволюции следуют друг за другом в течение двадцати четырёх часов, в течение дня, даже наименее богатого событиями. Сознание радикального действия и отказа от него непрестанно распространяется. Как могло бы быть иначе? Выживание сегодня — это непереносимое непреодоление.
3
Человек негодующий — Чем больше власти распределяется в потребительных фрагментах, тем более ограниченной становится зона выживания; вплоть до стадии ползучего мира, в котором удовольствие, усилие к освобождению и мучение выражают себя в одном и том же содрогании. Низкая мысль и близорукость долгое время обозначали принадлежность буржуазии к цивилизации троглодитов[11] в стадии прогресса, цивилизации выживания, которая сегодня выказывает свою конечность в уюте антиядерных убежищ. Её величие было заёмным величием, отнятым у побеждённого врага; тенью феодальной добродетели, Бога, природы… Как только появляются препятствия её непосредственному господству, буржуазия начинает спор о мелочах; она наносит самой себе удары, которые однако никогда не подвергают её существование опасности. Флобер, высмеивавший буржуазию, призывал её к оружию против Коммуны.