Бог был одет в макслатль, как почти все окружение Обсидиановой Бабочки, только этот макслатль был черным, а спереди у него была тяжелая бахрома из золотых нитей. На ногах у бога были сандалии с бирюзой, которые я не заметила, пока он был одет в отрезанные части тел. Забавно, как от испуга не замечаешь деталей.
Он пошел ко мне, излучая на каждом шаге уверенность в себе. Макслатль открывал все его тело сбоку от пояса до сандалий. Очень неплохо смотрелось бедро, но знаете поговорку: "Красота не в глазах, а в поступках"?
- Так лучше? - спросил он непринужденно, с легким поддразниванием, снова глядя умиротворенными глазами, как будто все получалось так, как он и предвидел, и непонятно даже, почему может быть иначе. Итцпапалотль тоже была самоуверенной, но не умиротворенной.
- Намного лучше, - ответила я.
Подумала было добавить, как я люблю смотреть на почти голых мужчин, но к такому очевидно сексуальному тону я решила прибегнуть, если другого выхода не окажется.
Он подошел и снова остановился возле меня. Веки на руках его все еще подмигивали мне - наобум и отрешенно, - как неземные светлячки.
- Так намного лучше, - сказала я. - А ты не можешь что-нибудь сделать с этими глазами у тебя на руках?
Он снова нахмурился:
- Они от меня неотделимы.
- Да, я вижу, - сказала я.
- Но их не надо бояться.
- Тебе виднее.
- Я хочу, чтобы ты знала меня, Анита.
Впервые он назвал меня по имени. Я думаю, что до этой минуты он его и не знал. Конечно, его знала Полина.
Супруг Красной Жены потянулся к моему правому запястью и убрал кусочек металла, замыкавший наручник.
Человек без кожи, стоящий по ту сторону камня, шагнул вперед, положив руку на рукоять ножа на поясе. Я застыла, не зная, действительно ли мне позволено освободить руку.
Бог поднял мою руку и приложился к ней губами.
- Потрогай их. Увидишь, в них нет ничего страшного.
Я не сразу сообразила, что "они" - это глаза на его руках. Слава богу, он не имел в виду ничего ниже пояса, но глаза - это все равно неприятно. Мне не хотелось их трогать. Вообще не хотелось трогать ничего, что было срезано с мертвых тел, особенно в момент, когда эти тела были еще живы.
Он попытался поднести мою руку к своей руке ниже плеча, туда, где были глаза, но я сжимала кулак.
- Потрогай, Анита, не бойся. Они тебе ничего плохого не сделают.
Он начал силой разжимать мне пальцы, и я не могла сопротивляться. То есть могла бы, и он, чтобы убедить меня, сломал бы мне пару пальцев, но эту борьбу я бы проиграла, так что я позволила ему разжать мне кулак. Не хочу, чтобы мне что-нибудь ломали, пока в этом нет крайней необходимости.