—Есть кто живой? — слышит он ее голос. Отдышавшись, он шепчет:
—Ты богиня, — и тянется к ней, не открывая глаз.
Она целует его льстивые губы и тихонько фыркает:
—Ага, точно. Хазарат.
Она никогда не отвечает комплиментом на комплимент — только улыбается, будто знает и так… наверное, ей все это говорят… но он не хочет думать обо всех, с кем она была раньше… неужели им было так же хорошо с ней?
А ей с ними?
Прежние ее любовники наверняка умели в сто раз больше, чем мальчишка–простолюдин из провинциального городка.
Разве ей с ним — хорошо? Он ведь почти не прикасается к ней… так хочет она.
Дэнна каждый раз дает себе зарок настоять на своем, но она не дает ему такого шанса — измучивает своими ласками, пока он не засыпает, обессиленный.
—Почему? Я тоже хочу доставить вам… тебе удовольствие.
—О, поверь, я его получаю достаточно.
—Но ты никогда не позволяешь… ласкать тебя…
—Нет ничего приятнее, душа моя, чем держать в руках мальчика, стонущего в оргазме.
Он краснеет и умолкает. Она смеется и треплет его по щеке.
—Ты мой оруженосец, так что должен делать, что я скажу. Налей еще вина.
И Дэнна смиряется — до очередной попытки.
Все же, когда она уставшая или сонная, она пускает его руку к себе между ног, туда, где жарко и влажно, и нежно, и трепетно — сжимается, напрягается, истекает соком, пахнущим пряно и пьяняще. Иногда кладет свою руку сверху и направляет его движения. Он целует ее лобок, твердую косточку под кожей, но когда пробует спуститься ниже, то слышит непреклонное «нет», царапающее, будто булавкой, его сердце.
Говорят же, что женщина вытравливает волосы на лобке, когда сходится с другой женщиной, чтобы язык любовницы легко находил заветный бугорок. И он, когда впервые увидел ее гладкую кожу, вспомнил об этом — и о рыжей невесте наместника. Это раньше у него были подозрения насчет нее и капитана Лизандер. Теперь их не осталось, какие уж тут подозрения, когда они запираются в спальне, и он с черной завистью прислушивается к стонам Лэйтис. Ах, если бы ему сорвать с ее губ такой стон! И, как острое жало, язвит его мысль: ей она все позволяет… ей она не говорит «нет»… и это после нее она не хочет испытать его язык… не хочет стирать память о ее прикосновениях… а может быть, просто не верит в его искусство.
—Если ты проговоришься о том, кто ко мне ходит, я прикажу выпороть тебя на плацу, — говорит она однажды. Голос ее безмятежен, будто речь идет о погоде.
Он верит. Она нежна с ним, но временами может быть и жестока.
Хазарат, убивающая любовью.
Она привыкла слушать только себя и не замечает, как ее слова могут ранить.