Глаза у капитана Кунедды действительно красивые, пронзительно–голубые, как горный ледник.
Негоже подозревать в пристрастности королевскую комиссию, но пошляки–лейтенанты с удовольствием обсуждают, что не иначе капитана Кунедду пригласили приватно обсудить результаты письменного экзамена. В интимной обстановке. И не иначе доблестному капитану пришлось подставить задницу, чего он, по слухам, никогда не делает.
Ньярра, исполняющий на время экзамена обязанности Лэйтис, дает подзатыльник ближайшему пошляку, и увлекательный разговор обрывается.
Из примечательного — чуть было не подвергся дисквалификации полковник Эспада. В тот момент, когда он готовился перепрыгнуть через ров с барьером, какой–то шутник из толпы зрителей очень похоже воспроизвел боевой клич энкинов. Бедная лошадь полковника взвилась на дыбы, едва не сбросив седока, а потом начисто отказалась брать препятствие. Члены комиссии многозначительно переглянулись. Неудачу полковника списали на внешние помехи, разрешили ему сменить лошадь и пройти полосу препятствий заново, однако всем присутствующим было ясно, что селхирским кавалеристам он больше не соперник. Впрочем, полковник не слишком расстраивался. Сам он не горел особым желанием сменить уютный кабинет в столице на пост командира приграничной крепости. В Селхир его отправил своим приказом главнокомандующий, чтобы соблюсти правила конкурса, не допускающие участия кандидатов только одного звания или полка.
А на следующий день начинается экзамен по боевому искусству. Он проводится за закрытыми дверями, чтобы исключить пресловутые внешние помехи. Слышен только звон мечей, и время от времени измотанные, потные участники выходят, чтобы плеснуть в лицо холодной воды и принять из рук оруженосца кружку разбавленного вина. У Лэйтис лицо мрачнее тучи, на челюсти синяк — надо полагать, от латной рукавицы, по шее бежит кровавый ручеек, пятная стеганую куртку под доспехом.
—Ну как там? — тихо спрашивает Дэнна.
—Жарко, — угрюмо бросает она. — Очень жарко.
К вечеру у нее прибавляется синяков, и костяшки пальцев правой руки разбиты до крови. Дэнна перевязывает ее, стоя на коленях у кресла, пока она хлещет вино, мрачно бормоча:
—Баба, чертова баба! Правы были наши предки, что не допускали женщин до войны и власти…
И вдруг как швырнет кубок в стену.
—Дьявольское пламя, как мне с ним драться, если у Змеиного ручья он меня щитом прикрывал и рану мне плащом своим зажимал, пока подкрепление не подошло? Как мне с ним драться, если я все это вижу перед глазами, и меч опускается?
Дэнна понимает, про кого идет речь. Про капитана Кунедду, вестимо.