Когда я выехала из города, солнце ещё только золотило верхушки деревьев. Конь нетерпеливо бил копытом, и всё время поворачивал голову назад, норовя скинуть старое и не такое удобное, что было на нём прежде, седло. Я тоже выглядела иначе. Остановив свой выбор на костюме пастушки, предпринявшей далекое путешествие, заплела волосы в тугую косу. Простое льняное платье до середины лодыжки было не столь удобно, как одеяние воительницы, но уж гораздо лучше, чем одежды городских модниц. Из оружия оставила нож с лезвием из кривградской стали. Его я спрятала во внутреннем кармане кожаных сапог. В складках куртки — десяток метательных ножей. Скромные пожитки небрежно свалены в сумки. У седла — вполне обыкновенный, короткий изогнутый лук, без всяких изысков. Такой есть у каждого охотника за утками. Колчан со стрелами приторочен рядом. Ни дать, ни взять, деревенская простушка выехала повидать свет. Ничего удивительного. Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше. Голодно, вот и растекаются по свету в поисках лучшей доли наши красавицы, наши умелицы. Да и парни, что поспособнее садятся на корабли да в дальние края едут. Говорят, мастеровым да ремесленникам за морем хорошо живётся. А быть может и слухи это все. Сама я по ту сторону моря не была ни разу, да теперь, видать, и не придется уже никогда…
Я придирчиво выбирала яблоко, сочетая приятное с полезным. Приятное заключалось в яблоке, полезное — в подслушивании разговора трех камерлинцев.
— Тебе повезло, — сказал один, громадного роста и богатырского телосложения, поглаживая длинные, но жиденькие усы.
— В чем? — другой, чуть пониже первого, крепкий и загорелый, щурясь посмотрел на товарища.
— Живешь в Вышегорске, должность хорошая…
— Вот вернемся в столицу, не волнуйся, будет тебе и должность, и дом, — весело проговорил третий участник разговора, бледный и, в отличии от своих товарищей, чересчур щуплый.
— Да уж, — вздохнул тот, у которого якобы была обалденная должность, и подозрительно покосился в мою сторону.
Я поспешно расплатилась за яблоко. Теперь повернуться, смущенно опустить глаза… Да, вот так…
— Простите, вы направляетесь в Камерлин? — не перебрала ли я жалостливых нот в своём голосочке?
Мужчины смерили меня взглядами: усатый и щуплый — заинтересованными, их собеседник — оценивающим и каким-то недобрым.
— Ну и? — загорелый недовольно выпятил вперёд челюсть.
— Я… и мн… и… — я замялась и, словно не зная, что сказать, снова потупила взор.
— Милая девушка, — щуплый широко и приветливо улыбнулся, — у Вас к нам есть какая-то нужда?