Да, еще чуть-чуть — и гномы с людьми зажили бы в добром согласии. Ведь, объедини два племени, земное и подземное, свои силы — какая преграда устояла бы перед нами!
Но, к сожалению, племя людское не думает о высоких целях и подвержено соблазнам. Достаток развратил лесных людей: они стали грубы, надменны и уже воспринимали как должное то, что с нашей стороны было искренним, свободным даром. Уже не редкость было услышать: «Эй, гном, почему плохо вычистил свинарник? Смотри, будешь лениться — оставлю без ужина!»
Нам следовало бы сразу объясниться и, быть может, люди бы раскаялись и увидели в нас друзей, а не слуг. Ведь это смешно: если бы гномы захотели, то легко превратили бы людей в своих рабов! Но одни из нас были слишком застенчивы, другие — слишком надменны, чтобы объяснять очевидное, и продолжали трудиться, надеясь своим терпением смягчить сердца. Наивные! Люди от этого только наглели. И, наконец, случилось то, что положило конец едва начавшемуся добрососедству. Стыд обуревает меня, когда я приступаю к рассказу о горестном происшествии. А тебе станет ли стыдно, сын человека?
Каждый из гномов был приписан к одному дому, одной семье. Вот и гном по имени Альвис прижился, словно кошка, в доме, принадлежавшем бездетным старикам. Люди они были почтенные, с Альвисом обходились учтиво, и он относился к ним с полным доверием. До такой степени, что, переделав все домашние дела, любил прикорнуть возле очага с полуночи до рассвета. В обязанности служанки входило ставить вечером в двух локтях от огня его любимую железную скамеечку, чтобы она нагрелась и гном мог понежить на ней свои сырые подземные кости…
Эта служанка была внучатая племянница старушки, взятая в дом сирота. Работой ее как родственницу не нагружали, за нее потел Альвис, зато у девчонки оставалось время на бездельничанье, наряжанье и всевозможные шалости. Старики ей все прощали, видя в ней внучку, которой обделила их судьба.
Девчонка страсть как любопытствовала подглядывать за гномами. Считала она их за оживших кукол или маленьких домашних зверьков, предназначенных для ее развлечения — трудно теперь выяснить. Одно несомненно: Альвис, несмотря на свое добродушие, тяжело страдал от ее любопытства. Всякий раз, когда он, напевая неслышные наши песни, занимался хозяйством, или, наработавшись, присаживался отдохнуть, гном не был в безопасности от того, чтобы его не попытались схватить, притиснуть в груди и завернуть в пеленки, как младенца. Он мог бы превратить нахалку в камень, но не привык обижать людей и, тем более, их детенышей, и поэтому всего-навсего переговорил с хозяевами и попросил, чтобы его, которому скоро сравняется шестьдесят тысяч лет (у нас — далеко не старость, но возраст зрелый), не превращали в игрушку. Старики, несмотря на любовь к племяннице, рассердились и позвали девочку в комнату. О чем говорили — никто не слышал, но служанка вышла оттуда, размазывая слезы по горящим щекам.