«В хижине песнопений мертвых», — ответили те, и Мойе поправил их, сказав по-испански: «В церкви». В юности Мойе спускался вниз по реке, туда, откуда являлись уай'ичуранан, и до сих пор помнил их язык, на котором разговаривал со священником. Мойе вошел в церковь — обычный, крытый пальмовыми листьями длинный дом, большая часть которого использовалась для служб. Священник был мастером на все руки. Он сам вырезал из дерева алтарь и изготовил большое распятие. К нему он настоящими гвоздями прибил изображение человека, которого прозвали Йан'ичупитаолик, или «Человек, который одновременно и жив и мертв». Отец Перрин придал ему сходство с людьми рунийя — изобразил стриженным под горшок, с подбритыми висками и татуировкой на лице и теле.
Мойе почтительно поклонился распятию. Фактически он считался христианином, ибо много лет назад был крещен и получил христианское имя Хуан Батиста, но, как и большинство его соплеменников, он остался совершенно чужд и обрядности, и вероучению этой религии. А вот к священнику он относился очень хорошо, поэтому позволил ему окропить водой свою голову, а заодно и головы остальных жителей деревни. А сам, со своей стороны, инициировал священника, проведя его через айахуаска и другие священные ритуалы рунийя.
Отец Перрин лежал в гамаке в небольшом уголке, отгороженном от церкви занавеской из циновки. Он шутя называл его «приходским домом». Мойе этой шутки не понимал, но всегда улыбался в ответ. Отправляясь в город, священник надевал одежду уай'ичура, которую никогда не носил дома, и объяснял это тем, что без такой одежды, особенно без белого воротничка на шее, хотя от сырости и плесени воротничок уже стал серо-зеленым, с ним никто разговаривать не будет. Это Мойе понимал: он сам, когда ему приходилось исполнять свои обязанности или иметь дело с важными людьми, надевал особую одежду. Однако сейчас женщины уже сняли со священника его облачение, и он лежал в своем гамаке обнаженный, а потому больше обычного похожий на труп. В груди и животе у него было три раны от пуль, сейчас аккуратно перевязанные, с припарками из священных растений. Мойе возложил на них руку и ощутил бормотание духов растений, вершащих целительное действо. Безрадостное бормотание, ибо время, когда они могли помочь, было упущено. Когда Мойе приступил к осмотру, люди молча отступили, поэтому он жестом пригласил выйти вперед Кслане, здешнего знахаря, ведуна духов растений, так же как сам Мойе был ведуном духов животных. Двое целителей тихонько поговорили о священнике.
— Его принесли сюда почти мертвым, — сказал Кслане, — поэтому я попросил их позвать тебя. А еще, поскольку он уай'ичура, я не знал, что следует делать. Возможно, их смерть отлична от нашей. Посмотри сам, Мойе амаура, может, ты увидишь?