(И концепция добра и коммунизма высказалась у меня как-то сама собой.)
Я умолк. Мне показалось, что Бледный и не слушает меня.
Действительно, сначала он заговорил о другом:
- Вы меня страшно испугали. - Он покачал головой. - Сердце почти остановилось. Я подумал, что она уже пришла - та жуткая минута... - Он помолчал, потом криво усмехнулся. - Посмотрите, что делается в двадцатом веке с гонкой вооружений. Она уже вырвалась из-под контроля, развивается сама собой, по собственным внутренним законам и приведет человечество к краху. Да, уважаемый господин Кленк, накат прошлого, который создавался веками, целой историей, слишком мощен, чтобы одно-единственное поколение могло его остановить. Гонка вооружений - если только о ней одной говорить, - сильнее современных людей.
- А усилие, - сказал я, - усилие, которое приходится делать и которое противостоит как раз накату, как раз инерции обстоятельств или слепым экономическим и политическим законам? Вот, например, Валантен. Он ведь мог бы и не писать своих картин. Или писать их хуже. Но...
- Валантен как раз готовит вам сюрприз, - прервал меня Бледный. - Но, впрочем, ладно. Что вы хотите всем этим сказать? Что вы предлагаете мне?
- Вам? - Тут я посмотрел ему прямо в глаза. - Вы знаете, что я вам предлагаю. Сделайте это. Ведь нам же не хочется бояться. Ведь там, в самой затаенной глубине души, вы тоже желали бы того мира, где не нужно бояться. Так послужите ему хоть один раз.
Он резко встал, и все приборы на нем загремели.
- Значит, вы считаете, что...
- Да, - твердо ответил я.
Ладонью он вытер вспотевший лоб.
- Бред!.. Откуда вы взяли, что вам удастся меня убедить? Я ни в коем случае не соглашусь.
- Неужели? - спросил я. - А по-моему, вы уже давно близки к этому. Вы прекрасно знаете, что вас обязательно убьют. Причем как раз те, для кого вы работаете. Уберут сразу после того, как вы справитесь с заданием. Просто потому, что вы будете слишком много знать. Ведь всегда избавляются от таких, и вам это известно. Убили Ван дер Люббе, убрали Освальда Ли. И чем скорее вы принесете своим хозяевам то, чего они ждут, тем скорее настигнет вас смерть. Поэтому вы и испугались так, когда я вас окликнул.
Он вдруг улыбнулся.
- С вами легче, потому что вы предсказуемы. Вы, идеалисты. От вас знаешь, чего ожидать. Или, во всяком случае, знаешь, чего ожидать нельзя. Я, например, понимал, что из-за угла дубиной по голове вы меня убивать не станете. Это пошло бы против вашего прекраснодушного чистоплюйства. Вы будете уговаривать.
Затем лицо его переменилось. Он бросил на меня злобный взгляд.