Все трое молча направились к автофургону Басова. Ветерок сник, заметно похолодало. В натопленном «студебеккере» хозяин угостил американским беконом — «вторым фронтом», как его все называли, показавшимся невероятно вкусным, и крепким до черноты, горячим чаем, в который щедро добавлялся французский коньяк. Кочергина тут же начал бороть сон. Устроившись на верхней откидной койке, он задремал с мыслью попросить капитана Мотаева взять его с собой в танк.
«Спрошу-ка сейчас», — уже тускло подумал Кочергин, плохо различая плывущие лица сквозь слипавшиеся веки.
* * *
Действительность ворвалась в сознание властно и отчетливо-резко. Сна как не бывало.
Налет!
Фургон бросало из стороны в сторону. Круто разворачиваясь, водитель лавировал меж развалин вверх и вниз по склону, через груды мусора, какие-то обломки. Кочергин поторопился выскочить из машины, больно ударившись о косяк двери. Заметил: танки исчезли.
«Нет, врасплох не застали!» — мелькнуло в его сознании. Рядом оказалась щель, и он мгновенно в ней скрылся. Когда все стихло, осмотревшись, вылез и, ощупывая лицо и потирая тупо ноющий бок, зашагал к центру поселка. Грязно-сизый дым, смешанный с пылью, медленно оседал над воронками. Из укрытий в складках местности, покачивая удилищами антенн, отовсюду медленно выползали танки.
«Что-то много их, не один наш полк, верно!» — удивился лейтенант.
— Ишь как тебя разрисовали! — больно отдался в ушах неожиданный возглас Мотаева. — Оставляй его без надзора!
В тоне капитана слышались веселые нотки. Рядом быстрыми, мелкими шагами шла, как представил ее Мотаев, лечпом [3] полка Софья Григорьевна. Пожилая, по представлениям Кочергина, и несколько грузная, самоуверенная женщина, она была в тщательно подогнанной по фигуре светло-серой шинели с темно-зелеными петлицами без знаков различия, в хромовых дамских сапожках на высоких каблучках, не очень-то соответствующих обстановке.
— Посмотрел бы на себя в зеркальце! — рассмеялся капитан. — Есть оно у вас, Софья Григорьевна? Хорош!
На вот, оботри кровь-то, — протянул он Кочергину чистый, заглаженный вчетверо носовой платок.
— Бросьте, это спиртом надо! — отстраняя руку Мотаева, вмешалась она. — Есть после бомбежки в ротах потери, раненые?.. Что доложить Кузьминскому? — добавила требовательно, безуспешно убирая под пилотку тяжелые иссиня-черные волосы.
«Кузьминский? Военврач полка, верно», — предположил Кочергин, подивившись бесцеремонному обращению к замкомполка Софьи Григорьевны.
— Добро бы так все бомбежки кончались, — добродушно улыбнулся капитан. — Кидали, кидали и все мимо. «Хейнкели»! Шуму много, а…