Мигель с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Как смел этот негодяй так обращаться с его малышкой!
— А однажды, — будничным тоном продолжала Анжела, — я пришла с работы и обнаружила его дома с какой-то девицей, Ты понимаешь, чем они занимались…
Анжела чуть покраснела. Было стыдно рассказывать отцу обо всех этих мерзостях. Но как иначе она сможет объяснить ему, что не в состоянии вынести еще одно предательство?
— Я ушла тогда и вернулась домой, когда его уже там не было. Собрала вещи, позвонила на работу и уехала. Решила начать все с нуля. И, как видишь, снова глупо открываю свое сердце первому встречному. Видимо, он мало меня мучил, раз я хочу новых страданий.
— Но Ник Хейлис совсем другой, — возразил Мигель. — У него мало общего с тем проходимцем, твоим мужем.
— Да, — согласилась Анжела. — И это намного страшнее. Я любила Эла, но это чувство оказалось недолговечным. Скорее всего, я просто слишком сильно мечтала о собственном доме. С Ником все по-другому. Я чувствую, что он мне очень близок, и если я позволю себе любить его, то потом разочарование будет невыносимым.
— Но с чего ты решила, что он обязательно разочарует тебя? Я же видел на вечеринке, как он на тебя смотрел. Уж поверь мне, Анжела, я кое-что понимаю в таких взглядах. Ты крепко зацепила этого Хейлиса.
— Но он поверил первой же клевете! Ник Хейлис больше доверяет своему разуму, чем сердцу, поэтому у меня нет ни малейшего шанса!
— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес Мигель. — Не будем спорить. Жизнь сама рассудит нас. А пока надо подумать, что тебе делать дальше. Хочешь скрываться от Хейлиса — пожалуйста, но, жить тебе все равно где-то надо.
Анжела потупилась. Неужели отец выгонит ее?
— У этого пройдохи, — Мигель кивнул в сторону бармена, — есть очень неплохие комнатки наверху, не чета той, в которой ты меня сегодня застала. Если хочешь, оставайся здесь, рядом со мной.
Анжела обрадовано улыбнулась. Как раз этого она и добивалась!
— Ну а я постараюсь хорошо себя вести, — хмыкнул Мигель. — Раз у меня теперь есть о ком заботиться…
Анжела улыбнулась. Умиротворение воцарилось в ее душе. Она не испытывала ни безграничной радости, ни щемящей боли, только долгожданное спокойствие. Здесь ей суждено, наконец, обрести саму себя и перестать быть игрушкой для других.