— Мы все рады— ответил за сестру Ромка и пошел навстречу Жан-Жаку.
Но тот, никого не видя вокруг, не отрываясь смотрел на Маргариту Павловну. Подойдя, он протянул ей розы.
— Я приехал. Ты рада?
Маргарита Павловна молча кивнула, взяла у него цветы и утонула лицом в благоухающих бутонах. Никого не замечая вокруг, они смотрели друг на друга, а остальные толпились вокруг них, боясь нарушить молчание.
Наконец Ромке надоело терять даром время.
Нам, наверное, два такси нужно, — безапелляционно заявил он, — а то мы все в одно не поместимся.
Что? — встрепенулся Жан-Жак. — Такси. Ах да, конечно… — Но сам не сдвинулся с места.
— Сейчас я договорюсь, — Дарья Кирилловна, как всегда, взяла инициативу в свои руки.
Она договорилась с двумя водителями, одному приказала ехать вперед, а другому — сзади. На заднее сиденье в первое такси она посадила Жан-Жака и Маргариту Павловну, а сама села рядом с шофером. Ребята погрузились во вторую машину. И все-таки я не понимаю, зачем мы все туда едем, — сказала Лешка. — Мы же будем им только мешать!
А мы немножко побудем и уйдем, — сказал Ромка; — Почему бы не поехать, если зовут? Венька, ты с Жан-Жаком много общался?
Да. — ответил Венечка. — С ним очень интересно. Я его о Париже расспрашивал, о мостах через Сену. Там есть такой мост — мост Марии называется. Когда под ним проплываешь, можно желание загадывать. И оно сбудется. И еще мы говорили о французской кухне.
Почему о кухне?
Ну, она у них особенная. Мне интересно.
А о сокровищах?
Никаких сокровищ нет, — ответил Венечка: — Неужели вы до сих пор не поняли?
Мы-то поняли, а вот он нет, — Артем махнул головой в сторону Ромки. — Ты же знаешь, какой он упрямый.
Когда они выбрались из такси, Маргарита Павловна и Жан-Жак уже исчезли в подъезде, а Дарья Кирилловна ждала их во дворе, чтобы расплатиться с водителем. Поднявшись в ее квартиру, они сразу же столкнулись с Андреем.
— Вы, наверное, скоро у нас совсем поселитесь, — весело сказал он» — Оленька, как себя чувствуешь?
— Нормально. — ответила девочка. — Как там дядя Валера;, не знаешь?
— Я его даже навестил вчера вечером. Хотелось для себя прояснить, представляет он угрозу для общества или нет. Все-таки работаем вместе.
— Ну и как, представляет?
— Да какое там! Лежит весь в слезах и кается. Просит на работе ничего не говорить. Кается, что искупит свою вину, как только его выпишут из больницы.
— Между прочим, — сказал Ромка, — когда у древнекитайского философа Конфуция спросили, руководствуясь каким словом можно прожить целую жизнь, то он ответил, что это слово — снисходительность.