Цесаревич Алексей хотел встретиться с «дядей Мими», но зная, что этого ему не позволят, притаился в соседней комнате и смотрел в дверную щель на Михаила Александровича.
Свидание Императора с братом продолжалось всего минут десять. Потом Великий князь уехал, и уехал навсегда. Они больше уже никогда не встретились.
Отъезд Царственных узников был назначен на полночь, и вся Царская Семья, уже готовая к путешествию, спустилась в полукруглый зал и там ждала. Они сидели там несколько часов. Их поднимали к отъезду каждые полчаса, а потом опять приходилось ждать. Багаж уже увезли, которого было много. Все двери во дворце были открыты настежь, и по комнатам все время ходили то туда, то сюда офицеры и солдаты. Государыня сидела рядом с детьми. Бедный мальчик, Цесаревич Алексей, зеленый от усталости, усевшись на ящик, держал свою любимую собачку «Джоя». Император все эти долгие часы стоял и разговаривал со своими приближенными. Он хотел их как-то ободрить. Раз или два Семья уходила в свои комнаты, чтобы немного отдохнуть, но тут же немедленно раздавался сигнал к отъезду, который оказывался ложным, и опять Царской Семье приходилось садиться и ждать, и ждать…
Такое промедление отъезда объяснялось тем, что Советы не хотели дать разрешение на отправку поезда Императорской Семьи, и Керенский прилагал все усилия, чтобы получить согласие от Советов.
Томление Царственных узников продолжалось свыше пяти часов. Наконец, около 6 часов утра появился Керенский и объявил, что разрешение на отъезд получено.
Автомобили были поданы к подъезду Александровского дворца. В первый сели Керенский с полковником Кобылинским, следом за ними - в одном автомобиле разместилась вся Царская Семь
София Буксгевден пишет, что в ту печальную ночь перед глазами Императрицы промелькнули ее годы в Царском Селе. Это были годы первой ее молодости и надежд, затем годы разочарований, внутренней борьбы, переживаний…
Государыня оставила для Софии Буксгевден несколько прощальных строк, где было написано:
«Что ожидает в будущем моих бедных детей? Мое сердце разрывается, думая о них…» (Пер. с англ.)
Лицо Императрицы, когда она покидала Александровский дворец, было пепельно-серым. Она оставляла свой дом навсегда.
На крыльце Царскую Семью провожали только граф Бенкендорф и фрейлина Буксгевден. Государыня ей писала потом, что в тот момент она чувствовала их полное одиночество, полную оставленность, когда увидела только две фигуры провожающих.
София Буксгевден говорит, что она и граф Бенкендорф находились тогда в таком тяжелом состоянии душевном, что не имели сил стоять, а должны были прислониться к стене, чтобы не упасть. Они даже не могли поднять рук для последнего прощального приветстви