Единственной картиной светского содержания в будуаре был портрет королевы французской Марии-Антуанетты.
На некоторых безделушках Императрицы был изображен знак свастики. Государыня любила этот знак, как древний символ солнца, счастья и бесконечности.64
Над будуаром Александры Феодоровны находилась комната дочерей, где стоял рояль, и Государыня могла слышать звуки музыки, когда дочери разучивали на рояле ту или иную пьесу.
Здесь, в сиреневом будуаре супруги, Государь отдыхал от своих забот за чашкой ча Здесь он мог говорить с ней о детях и открывать перед ней то, что тревожило его озабоченное сердце. Разговаривали они между собой по-английски, но с детьми Император говорил всегда по-русски.
Интересно отметить, что Николай II, с первых дней супружеской жизни, любил издавать легкий свист, подобный птичьему щебету, и этим вызывал свою супругу, где бы она ни была. Тогда Александра Феодоровна, сильно покраснев, бросала все свои занятия и спешила на зов супруга.
На первый взгляд это может показаться немного странным, но если вдуматься глубже, то это покажет какие ласковые, любящие отношения существовали между Царственной четой. Не было там ничего официального, а была безграничная любовь и привязанность друг к другу.
Как пишет Анна Вырубова,65 она ни разу не слышала ни одного резкого слова между Императором и Императрицей. Она не была свидетельницей ни одной, хотя бы пустячной ссоры между ними. Там была полная гармония, полное согласие. Это был идеальный брак, который являлся, вне сомнения, даром от Господа.
Государь и Государыня не могли жить друг без друга. Когда приходила необходимость разлучаться им на короткое время, это были сильные переживания с обеих сторон. Первая разлука Царственной четы произошла в 1909 году, когда Император должен был поехать в Италию к итальянскому королю. В день отъезда супруга Императрица целый вечер плакала, замкнувшись в своей комнате. Даже дети не смели потревожить ее. Зато, когда Император вернулся, радости не было конца. Александра Феодоровна говорила:66
«К сожалению, нам всегда приходится расставаться и встречаться при других, при свите и публике».
Императрица писала много писем, делая это обычно лежа на кушетке. Писала она очень быстро длинные письма. Государь же, наоборот, не любил писать. Составлял он письма медленно, обдумывая каждое слово.
Жизнь при дворе в Царском Селе была очень тихой. В час дня накрывался стол для полуденного завтрака, где кроме Царской Семьи, присутствовал дежурный флигель-адъютант и иногда кто-либо из гостей. Завтрак начинался молитвой священника-духовника Императорской четы. Стол был скромный. Ни Государь, ни Государыня не любили деликатесов. Царица едва притрагивалась к еде, Император же любил поросенка с хреном, жареные грибы, которых так много в России, и самое простое русское блюдо - борщ и гречневую кашу. Француз-шеф, который готовил для Царской Семьи, был рад показать свое искусство, но это было только тогда, когда к столу приглашались особые гости, такие как представители иностранных государств.