игры более сложной, чем пелота (лапта), требующей больше силы и ловкости, и которая сохранилась, пожалуй, лишь в испанской провинции Гипускоа.
Ступени постепенно заполняются зрителями, но площадь еще пуста. Среди покрывающих ее больших каменных плит, которые хранят память о самых сильных и проворных игроках края, зеленеет трава. Все залито теплом и светом клонящегося к закату солнца. То тут, то там высокие дубы сбрасывают на плечи сидящих зрителей желтеющие листья. А поодаль видны высокая церковная колокольня и темные кипарисы кладбища. Кажется, что обитатели этого священного места, святые и усопшие, издали глядят на игроков, увлеченные игрой, страсть к которой по-прежнему является отличительной чертой целого народа, посылают им свое благословение…
Наконец шестеро игроков выходят на арену, шестеро чемпионов, один из которых в сутане, – это приходской викарий. За ними следуют глашатай, пятеро судей, выбранных среди знатоков из окрестных деревень, чтобы разрешать спорные случаи, и мальчишки с веревочными туфлями и запасными мячами. Игроки прикрепляют к запястью правой руки сплетенный из ивовых прутьев странный предмет в форме огромного загнутого ногтя, вдвое удлиняющий руку. С помощью этой перчатки (изготовленной плетельщиками из деревни Аскэн во Франции) нужно ловить, бросать и отбивать пелоту – маленький веревочный мяч, обтянутый бараньей кожей, твердый, как деревянный шар.
Вот они пробуют свои мячи, выбирают лучшие, разминают свои мощные руки, нанося пробные удары. Затем снимают куртки и отдают их кому-нибудь из зрителей. Рамунчо несет свою Грациозе, сидящей в первом ряду на нижней ступеньке. Плотно облегающие тело майки или ситцевые рубашки не сковывают движения; только священник так и остался в своей черной сутане.
Зрители хорошо знают этих игроков, и, едва начнется игра, они в азарте будут выкрикивать их имена, как это бывает во время боя быков.
Дух былых времен веет в этот момент над деревней; есть что-то древнее, исконно баскское в этом ожидании удовольствия, в этом азарте и в самой жизни у подножия огромной горы, чья широкая тень уже окутывает окрестности грустным очарованием сумерек.
И вот партия начинается. Брошенный с силой мяч летит, с резким сухим звуком ударяется о стену и отскакивает, рассекая воздух со свистом пушечного ядра.
Над стеной, вырисовывающейся на фоне неба, словно купол собора, одна за другой появляются детские головки в беретах: это маленькие баски, игроки будущего, готовые в любую минуту, будто птичья стая, рассыпаться в разные стороны, чтобы подобрать перелетевший через стену и укатившийся в поле мяч.