– А ты думаешь, она согласится, твоя мать? – робко спросил Рамунчо после долгого сладостного молчания.
– Ах! Не знаю… – с тревожным вздохом ответила девушка… – Аррошкоа, мой брат, он наверняка будет за нас. Но мама? Согласится ли она?.. А потом, ведь это все равно еще не скоро… У тебя ведь впереди военная служба.
– Если ты захочешь, то нет! Нет, я могу не служить. Я ведь из испанской провинции Гипускоа, как и мама, а потому меня могут призвать, только если я сам об этом попрошу. Значит, все зависит от тебя; я сделаю, как ты скажешь.
– Нет, Рамунчо, лучше уж я подожду тебя дольше, но ты примешь французское подданство и станешь солдатом, как и все другие. Я так думаю, раз уж ты хочешь знать мое мнение.
– Ты так думаешь, правда? Ну, так тем лучше, потому что я думаю так же. Француз или испанец, какое это имеет значение? Главное, чтобы ты была довольна! Я ведь баск, как и ты, как и все мы, а на остальное мне наплевать! А что касается того, быть или не быть солдатом по эту или по ту сторону границы, то я предпочитаю быть; ну, во-первых, чтобы не выглядеть трусом, а во-вторых, мне это дело в общем-то по душе. Да и здорово поглядеть на чужие края!
– Ну что ж, Рамунчо, раз тебе это все равно, тогда служи во Франции, чтобы доставить мне удовольствие.
– Решено, Гачуча![25] Ты увидишь меня в красных брюках! Я приеду навестить тебя в солдатской форме, как Бидгаррэ, как Иоахим. А через три года – наша свадьба, если твоя мама позволит.
Немного помолчав, Грациоза снова заговорила, на этот раз тихо и торжественно:
– Послушай меня хорошенько, Рамунчо… Я ведь, знаешь, как и ты… я боюсь ее… моей матери… Но слушай меня… Если она нам откажет, мы пойдем на все… Я сделаю все, что ты захочешь, потому что это единственное, в чем я готова пойти наперекор ее воле.
Затем они снова замолчали. Теперь, когда они были обручены, их переполняло предчувствие новых, еще не испытанных радостей, которые не нуждаются в словах, ибо слова мешают сосредоточиться и ощутить всю их глубину. Ни одного зажженного фонаря. В мягкой непроницаемой темноте ночи они не спеша, наугад пошли к церкви, опьяненные и невинным соприкосновением рук, и этой прогулкой вдвоем по пустынной дороге. Они отошли уже довольно далеко, когда до них вдруг снова донеслись звуки духового оркестра. На этот раз это было нечто вроде медленного и причудливо ритмичного вальса. И при звуках фанданго юные жених и невеста в каком-то детском порыве, не сговариваясь, так, словно речь шла о чем-то очень важном, стремглав бросились, чтобы не упустить ни одного такта, к тому месту, где уже кружились пары. И вот они снова стоят друг против друга, молча ритмично покачиваются все с теми же изящными и гибкими движениями рук и бедер. Время от времени, не сбиваясь с шага и сохраняя между собой все то же расстояние, они стрелой пролетают вперед. Но это лишь одна из фигур танца, а затем быстрым скользящим шагом они вновь возвращаются на свое место.