Назначить встречу для обсуждения восстания под самым носом у доброй четверти дублинского королевского гарнизона — было в этом нечто особенно дерзкое. Впрочем, в нынешнем состоянии гарнизон не заметил бы изменников, даже если бы те стали оттаптывать им ноги или бегать туда-сюда с криками «Смерть захватчикам-тиранам!».
Ранее тем же вечером под видом фатоватого аристократа, что печется лишь о собственной безопасности, Джефф затронул тему мятежа в беседе с полковником Лейнерганом.
— Волноваться нет причины. — Полковник фыркнул, умиротворенно укладывая широкие красные пальцы поверх жилетных карманов. — Все это бредовые выдумки. В Дублине теперь спокойнее, чем на Бонд-стрит. Ирландцы и не думают бунтовать, помнят, что было в девяносто восьмом. Мы научили их уму-разуму.
Раз уж сам полковник считал, что тревожиться не стоит, то мятежники могли преспокойно готовить бунт прямо у стен Замка, главного штаба англичан. Время было — лучше не придумаешь. Большинство англо-ирландских аристократов, которые могли прознать о готовившемся восстании, уехали в Лондон, и за их особняками присматривали лишь изнуренные слуги. Власти из Замка, скучая по веселой жизни дома, либо утешались красным вином, либо развлекались за пределами Дублина. Готовиться к мятежу ничто не препятствовало. Даже генерал Фокс, главнокомандующий королевских военных сил в Ирландии, все подумывал оставить Дублин и съездить домой.
До Джеффа донесся визгливый голос миссис Лейнерган. Благодаря ее стараниям доход полковника не так давно повысился на десять тысяч фунтов в год, и все ради дорогих гостей. Джефф вдруг почувствовал себя животным из зверинца в Тауэре. «Я здесь по делу государственной важности, — мысленно напомнил он себе. — «Господь за Гарри, и Святой Георг».[6] В нынешнем случае — король Георг. Мои предки бесстрашно проливали кровь при Азенкуре, не умру от здешней толкотни и я. Так что пускай миниатюрная мисс и эта вдовушка с ней рядом пялятся на меня, точно на поросенка в торговом ряду, сколько их душе угодно».
Линия плеч вдовы — молодой дамы в трауре, в чьем облике, однако, не чувствовалось скорби, — и то, как она наклоняла голову, кого-то Джеффу напоминали. Рассмотреть цвет ее волос в тусклом свете было невозможно, а лица он вообще не видел. Ощущение знакомства вдруг усилилось. Может, она и есть сподвижница Эммета, француженка? Джефф принялся перебирать в памяти всех известных ему женщин-шпионок. Для маркизы де Монваль вдова была слишком уж мала ростом. Мегера же, что в Гавре чуть не выцарапала Джеффу глаза, когда он изобразил когтистую кошку, была по меньшей мере в полтора раза увесистее. Не зря ее звали Пышкой Мими. Женщина, которая стояла рядом с миссис Лейнерган, худобой тоже не отличалась, однако в Пышке Мими уместилось бы таких четыре.