Марти ответила уклончиво.
- Если вам по пути, я вам ее покажу, - добавила она. Они вышли из дому и пошли рядом; свет из отверстий
для воздуха в крышке фонаря огромными кругами отражался в тумане над головой и, казалось, доставал до низкого полога небес. Им нечего было сообщить друг другу, и они молчали. Трудно представить себе более обособленных, замкнутых людей, чем эти двое, шагавшие рядом в безлюдный предрассветный час, когда тени в природе и душе становятся особенно темными. И все же, если подумать, их уединенная прогулка входила крохотной крупицей в повседневные дела, занимающие человечество от Белого моря до мыса Горн.
Они дошли до сарая, и Марти указала на связки прутьев. Уинтерборн молча взглянул на них, а потом на нее.
- Марти, мне кажется... - начал он, покачав головой.
- Что?
- Что это вы сами сделали всю работу.
- Никому не говорите об этом, мистер Уинтерборн, прошу вас, взмолилась она, - если мистер Мелбери узнает, что это сделала я, он не примет работу.
- Как вам удалось? Это же надо уметь.
- Уметь! - сказала она. - Да я научилась за два часа.
- Не волнуйтесь, Марти. - Уинтерборн опустил фонарь и осмотрел аккуратно обструганные прутья. - Марти, - сказал он со сдержанным восхищением, - ваш отец с сорокалетним опытом не сделал бы лучше. Для кровли они слишком ровные, могут пойти и на мебель. Я вас не выдам. Покажите-ка мне ваши руки!
Он говорил доброжелательно, тихо и строго; увидев, что Марти как будто не хочет выполнить его просьбу, он сам взял ее руку и рассмотрел ее, как свою собственную. Все пальцы были в волдырях.
- Со временем загрубеют, - сказала она. - Если отец не поправится, мне придется работать самой. Дайте-ка я помогу вам их погрузить.
Она склонилась над вязанками, но Уинтерборн, не сказав ни слова, поставил фонарь на землю, поднял на руки Марти, перенес ее в сторону и начал сам укладывать вязанки в фургон.
- Лучше уж это сделаю я, - сказал он. - Да и люди сейчас сюда придут. Что случилось, Марти? Что с вашей головой? Господи, да она стала вдвое меньше!
Сердце ее так билось, что она не могла выговорить ни слова. Наконец, уставясь в землю, она простонала:
- Ну, я себя изуродовала - вот и все!
- Нисколько, - ответил он. - Я понял - вы только остригли волосы.
- Ах, зачем об этом говорить!
- Но дайте я посмотрю.
- Ни за что! - И Марти убежала в сумрак медлительного рассвета. Уинтерборн не пытался ее догонять. Добежав до крыльца родительского дома, Марти оглянулась. Работники мистера Мелбери уже грузили вязанки в фургоны, и на таком расстоянии казалось, что их фонари окружены серыми кругами, какие ложатся вокруг утомленных глаз. Пока запрягали лошадей, Марти помедлила на пороге, а затем вошла в дом.