- А кто были ее участники?
- Не спрашивайте меня об этом, Грейс. Грейс пристально посмотрела на Джайлса.
- Я и так знаю, - ответила она с видимым безразличием. - Это был мой муж с миссис Чармонд. Встретив меня, вы по ассоциации вспомнили ту сцену... Знаете что, Джайлс, расскажите мне все! Пожалуйста, Джайлс! Хотя нет, я не хочу ничего знать. Давайте лучше говорить о другом. И по старой дружбе не рассказывайте ничего моему отцу.
Они подошли к месту, где дороги их расходились. Уинтерборн продолжал путь дальше по большаку, вдоль опушки леса. Грейс отворила калитку и исчезла за деревьями.
ГЛАВА XXIX
Грейс шла по мягкой, заросшей травой верховой тропе, по обеим сторонам которой тянулись заросли орешника, отягченного спелыми гроздьями по два, три, четыре ореха в каждой. Дойдя до перепутья, где тропа пересекала под прямым углом другую, точно такую же, Грейс остановилась: в нескольких шагах от себя она увидела дородную Сьюк Дэмсон, простоволосую, без чепца и с высоко подоткнутой юбкой; пригибая высокие ветви, она срывала орехи, с быстротой молнии разгрызала их и съедала; ее возлюбленный Тим Тенге был занят неподалеку тем же приятным делом.
"Щелк, щелк, щелк" - раздавалось каждые две-три секунды. Мысль Грейс вдруг повернула в неожиданном направлении: она вспомнила рассказ мужа, как он рвал у Сьюзин больной зуб. Грейс подошла к сборщикам орехов и, преодолев неприятное чувство, заговорила с Сьюзин, находившейся поодаль от Тима.
- Добрый вечер, Сьюзин, - сказала она.
- Добрый вечер, мисс Мелбери (щелк), - ответила та.
- Ты хотела сказать, миссис Фитцпирс, - поправила ее Грейс.
- Ах да, мадам... миссис Фитцпирс, - сказала та с насмешливой почтительностью, удивившей Грейс.
Но, боясь, что разговор на том и кончится, Грейс продолжала:
- Береги зубы, Сьюк. Знаешь, как они от орехов болят.
- Мне боль неведома. У меня никогда не болели ни зубы, ни уши, ни, слава тебе господи, голова (щелк)!
- И тебе никогда никто зубы не рвал?
- Смотрите сами, мадам.
Сьюзин раскрыла свой розовый рот и показала два нетронутых ряда великолепных белых зубов.
- Значит, все зубы у тебя целы?
- Все.
- Тем лучше для твоего желудка, - сказала изменившимся голосом миссис Фитцпирс. Быстро повернувшись, она пошла прочь, подумав: "Бедный Тимоти Тенге, какую ложку дегтя могла бы я влить сейчас в бочку меда, если бы захотела".
Когда таким образом характер Фитцпирса открылся Грейс с этой неожиданной стороны, она даже испугалась, не испытав мук ревности, какие жена должна испытывать в подобных обстоятельствах. Не было в ее душе и мстительного гнева против соперницы, предписанного обычаем и моралью; почувствовала она только то, что брак ее был ужасной ошибкой. Покорившись воле отца, она предала самое себя. Предчувствия не напрасно посылаются людям; Грейс вспомнила, как вышла тогда на рассвете из дому и заметила женскую фигуру, выскользнувшую из дверей Фитцпирса; она должна была внять голосу благоразумия и наотрез отказать ему. О, как правдиво звучал тогда рассказ ее нареченного о том, как бедняжка Сьюк умоляла его вырвать больной зуб, терзавший ее хуже лютого зверя; в его рассказе была даже смешная подробность: впопыхах он вырвал у Сьюк отличный коренной зуб, без единого изъяна!