Тут на спуске и приключилось одно из тех дорожных происшествий, которые призван был предотвратить предупреждающий звон колокольчиков. Внезапно перед самой упряжкой из тумана вынырнули два бледно светивших фонаря и показалась крытая карета, приближения которой никто не расслышал за грохотом подводы. Позади кареты смутно угадывался возок с вещами.
Пройдя вперед, Уинтерборн услышал, как кучер требует, чтобы они завернули. Возчик отвечал, что это невозможно.
- Отвяжи пристяжных и заворачивай, - настаивал кучер.
- Вам проще отъехать назад, чем нам, - вмешался Уинтерборн. - У нас как-никак пять тонн леса.
- А у меня карета и возок с вещами. Уинтерборн согласился, что возок усложняет дело.
- И все же вам проще подать назад, чем нам. Что же вы раньше зевали наши колокольчики гремят на полмили.
- А вы что, фонарей не видели?
- Какие фонари в таком тумане!
- Ладно, хватит, нам время дорого, - высокомерно заключил кучер. Небось тащитесь в какую-нибудь деревеньку по соседству, а мы едем прямиком в Италию.
- Не слезая с козел, - съязвил Уинтерборн.
Пререкания продолжались до тех пор, пока из кареты не послышался голос, спросивший, в чем дело. Голос принадлежал даме.
Кучер поспешно доложил, и Джайлс услышал, как дама приказала лакею потребовать, чтобы ей уступили дорогу.
Лакей явился, но Уинтерборн отослал его назад, присовокупив к извинениям отказ выполнить требование и мотивируя отказ тем, что в таких обстоятельствах легкому экипажу отъехать куда проще, чем тяжело груженной подводе. Не будь вчерашнего объяснения с Грейс Мелбери, поколебавшего его веру в слабый пол, он бы, вероятно, вел себя с большей любезностью, но его словно преследовал злой рок.
Ничто не могло сдвинуть его с места, и карете пришлось вместе с возком ехать вспять до разъезда, нарочно устроенного на случай подобных встреч. Там мимо посрамленных экипажей, как назло скосившихся к обочине, с торжествующим грохотом проехала подвода, опережаемая триумфальным звоном шестнадцати колокольчиков, кстати сказать, мало согласовавшимся с настроением Джайлса Уинтерборна.
Поравнявшись с неподвижной каретой, Джайлс услышал, как внутри ее тихий голос спросил:
- Кто этот грубиян? Не Мелбери?
Голос был такой беззащитно-женский, что Джайлс почувствовал угрызения совести.
- Нет, мэм, ему до Мелбери далеко. Это молодой парень из Малого Хинтока, Джайлс Уинтерборн.
Карета тронулась.
- Ну, мистер Уинтерборн, - сказал возчик, покачав головой, - это же была она сама... миссис Чармонд! Кто бы мог подумать! Какое у нее может быть тут дело, что она разъезжает спозаранку? В Италию, дескать, едем... Может, и впрямь в Италию. Я слыхал, она собиралась за границу, - видать, не по ней наши зимы.